Игорь Бунич - Второе пришествие в гневе

В 07:09 радио Хиросимы прервало свою программу сигналом воздушной тревоги.

Одновременно по всему городу завыли сирены. Люди разбегались по убежищам, напряженно ожидая взрывов авиабомб.

Японцы не знали, что причиной тревоги стал бомбардировщик «Страйт Фляш» капитана Эзертли — один из разведчиков погоды для «Энолы Гей». Когда в Хиросиме была объявлена воздушная тревога, самолет находился в шестнадцати милях от моста Айои, следуя со скоростью двести тридцать пять миль в час на высоте чуть больше десяти тысяч метров. Капитан Эзертли вел свой бомбардировщик прямо к точке прицеливания, следуя точно тем курсом, что был рассчитан Тиббетсом и Фирби для «Энолы Гей».

Капитан Эзертли взглянул в просвет облаков. Город был ясно виден. Дома, улицы, деревья, зеленые газоны. Просвет в облаках был огромным — около десяти миль в поперечнике.

На борту «Энолы Гей», которая шла теперь, медленно поднимаясь, на высоте восемь тысяч пятьсот метров, радист Нельсон настроился на частоту радиоответчика. Через минуту, в 07:25, он получил шифровку с бомбардировщика «Страйт Фляш»:

«На всех высотах над Хиросимой редкая облачность. Рекомендую отбомбиться».

Прочитав сообщение, Тиббетс включил СПУ и объявил:

«Цель — Хиросима».

Через несколько минут поступили шифровки от самолетов, ведущих разведку погоды над Нагасаки и Кокуро. Тиббетс, не читая, сунул их в карман комбинезона и приказал Нельсону передать на базу короткую радиограмму:

«Цель — Первая».

На борту «Страйт Фляш», который должен был уходить из воздушного пространства Японии, неожиданно начались «дебаты». Капитан Эзертли имел приказ, сделав свое дело, сразу же возвращаться на Тиниан. Вместо этого, Эзертли включил СПУ и предложил покружиться в этом районе, пока мимо них не пролетит Тиббетс, а затем следовать за ним, чтобы посмотреть, «что случится, когда эта бомба рванет». Ботинженеру Юджину Гриннену эта идея показалась «не очень хорошей», но кто-то сказал, что «если Тиббетс и его команда будут уничтожены взрывной волной, мы должны находиться поблизости, чтобы доложить потом, что произошло». Но с этим согласились не все. В итоге, был достигнут демократический «консенсус» — возвращаться на базу. Стоит ли из-за наблюдения взрыва одной, пусть даже очень мощной бомбы, жертвовать послеобеденным покером?

В 07:31 над Хиросимой прозвучал отбой воздушной тревоги. Жители облегченно вздохнули, начав растопку плит для приготовления завтраков. Старшина Хироси Янагита, начальник конвоя американских военнопленных в замке Хиросимы, не слышал сигнала воздушной тревоги. Он крепко спал, поскольку накануне перебрал в потреблении саке на частной вечеринке.

У подножия горы Футаба лейтенант Тацуо Екояма держал своих зенитчиков у орудий в состоянии полной боевой готовности. Ему показалось странным, что одинокий американский самолет продолжает кружиться над городом. Лейтенант приказал доставить завтрак своим зенитчикам прямо к орудиям.

В замке Хиросимы в своих камерах завтракали американские пленные. В клинике доктора Сима родственники пациентов, как было принято в Японии, принесли завтрак своим близким и к 07:35 уже оставили больницу, спеша не опоздать на работу.

В 07:40 учебная «спарка» лейтенанта Ясудзава совершила посадку в аэропорту Хиросимы. По требованию своего пассажира, Ясудзава теперь должен был выяснить, где именно проходит совещание у фельдмаршала Хата. Лейтенант почувствовал себя ребенком, заблудившимся в джунглях.

Корейский принц, подполковник РиГу следил, как над ним на малой высоте прошла спарка лейтенанта Ясудзава, а затем вскочил на своего прекрасного жеребца. Шум мотора низкоидущего самолета сделал коня излишне нервным. Но принц, опытный наездник, быстро справился с жеребцом и рысью поскакал по направлению к мосту Айои, вблизи которого находился штаб 2-й армии.

До начала совещания у фельдмаршала Хата оставалось еще более часа.

В центре Хиросимы над благоустройством улиц работали сотни школьников. Через мост Айои взрослые спешили на работу.

Сорок тысяч солдат гарнизона Хиросимы, завершив физзарядку и завтрак, приступили к выполнению своих повседневных обязанностей.

В пятидесяти милях от моста Айои «Энола Гей», сопровождаемая двумя самолетами с наблюдателями, приближалась к Хиросиме на высоте десять тысяч метров.

Майор ван Кирк провел последнюю коррекцию курса.

В 08:05 штурман объявил: «Десять минут полета до точки прицеливания».

В хвостовой кабине Боб Кэрон снял с себя бронежилет и бросил его на пол. чтобы лучше управляться с кинокамерой, которую ему одолжили перед самым вылетом.

Лейтенант Безер прослушивал частоту станций наведения японской истребительной авиации. Все было спокойно, никаких признаков тревоги.

Стиборик следил за экраном радиолокатора.

Из своего верхнего блистера Шумард наблюдал за воздухом на случай неожиданного появления истребителей противника.

Майор Фирби, комфортабельно устроившись на своем сидении, склонился над прицелом, положив голову на специальную подставку, которую они с Тиббетсом сконструировали еще в Вендовере.

Капитан 1 ранга Пэрсонс и лейтенант Джеппсон стояли на коленях над своей приборной доской. Все сигнальные лампочки на панели оставались зелеными. Пэрсонс поднялся и направился в сторону пилотской кабины.

Джеппсон также встал с колен и начал одевать парашют. Он заметил удивленные взгляды ван Кирка и Нельсона, чьи парашюты валялись в углу.

«Энола Гей» шла курсом двести шестьдесят четыре градуса, чуть на юг от западного, со скоростью двести миль в час.

Ван Кирк доложил Тиббетсу по СПУ: «Подходим точке первого ориентира».

Было 08:12.

Именно в этот момент на наблюдательном пункте в Сайдзо, в девятнадцати милях восточнее Хиросимы, заметили все три бомбардировщика: «Энолу Гей», «Великого Артиста» и № 91, о чем немедленно доложили по полевому телефону на узел связи хиросимского замка. Девочка-школьница, дежурившая у телефона, записала сообщение: «08:13. Армейский пост ПВО в Чугоку докладывает о трех больших самолетах противника, следующих на запад от Сайдзо. Тревога!». С этим сообщением дежурная бросилась в соседнее помещение.

Было 08:14.

Тиббетс приказал по СПУ: «Всем одеть черные очки».

Девять из двенадцати членов экипажа «Энолы Гей» одели поляроидные очки и очутились в полной темноте. Только Тиббетс, Фирби и Безер имели очки поднятыми на лоб, чтобы иметь возможность работать.

Опуская очки на глаза, капитан Люис записал в своем дневнике:

«Начинаем!»

Прошло еще тридцать секунд, и Фирби доложил, что он видит точку сброса в прицеле. Безер доложил Пэрсонсу, что японские радары не угрожают взрывателю бомбы.