Игорь Бунич - Второе пришествие в гневе

Наибольшее количество жертв имело место у Замка Хиросимы, примерно в восьмистах метрах от эпицентра взрыва, где на открытом плацу находились несколько тысяч японских солдат и один американский военнопленный. Они все были в буквальном смысле испепелены. От их тел практически ничего не осталось. Подобная судьба постигла и тысячи других, работавших на улицах.

Замок Хиросимы оказался полностью разрушенным, 90 % его обитателей погибли. Среди погибших были школьницы, дежурившие в центре связи, и большая часть американских пленных.

От страшной температуры сгорело здание радиостанции Хиросимы. На улицах вспыхнули троллейбусы и автомобили. На железнодорожной станции пылали вагоны и локомотивы. Каменные стены, стальные двери, асфальт на улицах накалились докрасна. Более, чем в миле от эпицентра на людях горели волосы и одежда, вспыхивали книги и газеты. Рисунки кимомо отпечатывались на телах женщина. Вспыхивали спинные мешки с детьми, у малышей обгорали ноги. Настоящий вихрь осколков разбитого стекла, калеча и убивая людей, пронесся по пылающих улицам города.

При виде вспышки сержант Кэрон в хвостовой кабине «Энолы Гей» инстинктивно закрыл глаза и, естественно, ничего разглядеть не успел.

Все на борту «Энолы Гей» видели световую вспышку и были поражены ее яркостью.

Никто не проронил ни слова.

Сверхъестественным, неземным светом озарило приборную доску в пилотской кабине, приборную панель бортинженера Дазенбери, аппаратуру бортрадиста Нельсона и лейтенанта Безера.

Когда сержант Кэрон открыл глаза, огненный шар уже исчез. Тем не менее, то, что он увидел, было настолько впечатляющим, что Кэрон крикнул:

«На землю вырвался ад!»

Над Хиросимой бушевал огненный смерч. Из района шириной более мили в небо поднималась чудовищная, бурлящая масса чего-то красного и багрового.

Раскаленный до предела воздух вокруг воспламенял все, что могло гореть. Подполковник Ойя пришел в себя, лежа лицом вниз на полу разрушенного штаба 2-й армии. Взрывом его отбросила примерно на три метра от окна, у которого он стоял, наблюдая за американскими самолетами. Тепловое излучение сильно обожгло его спину, шею и голову. Осколки стекол нанесли подполковнику многочисленные ранения.

На горе Футаба лейтенант Екояма не запомнил первоначальной вспышки и не почувствовал страшной жары. Вскочив на ноги, почти голый, командир зенитной батареи, дал команду открыть огонь. Но открывать огонь было уже не по кому. Взглянув на город, Екояма увидел, что Хиросима вся окутана странным плотным туманом.

Примерно в миле от эпицентра помощник мэра Кацумаса Маруяма был засыпан какими-то каменными обломками. Придя в себя, он отметил, что в Хиросиме стало совсем темно, когда огромное грибообразное облако затмило дневной свет. Вскочив на ноги, Маруяма бросился обратно в дом. Больше он ничего не запомнил. Самому мэру Авайя повезло гораздо меньше. Сам мэр, его тринадцатилетний сын и трехлетняя внучка были убиты на месте. Его жена, получив тяжелые ранения, скончалась позднее. На следующий день Маруяма откопал обугленные останки своего шефа.

Со своего прекрасного наблюдательного пункта в хвостовой кабине «Энолы Гей» сержант Боб Кэрон первым увидел весь тот кошмар, что разворачивался внизу. Гигантская масса воздуха, закручиваясь по спирали и двигаясь со скоростью звука, догоняла «Энолу Гей». Напуганный сержант хотел предупредить об этом остальной экипаж, но его слов никто не разобрал.

Боб Кэрон был первым человеком в мире, ставшим свидетелем и очевидцем действия ударной волны атомной бомбы, когда масса воздуха была сжата до такой степени, что, казалось, обрела физическую форму. Кэрону казалось, что «кольцо, отделившись от какой-то дальней планеты, шло прямо на нас».

Он закричал. В этот момент гигантский «круг» воздуха ударил по «Эноле Гей», подбросив бомбардировщик вверх. Тиббетс вцепился в штурвал. Более всего командира «Энолы Гей» напугал грохот, сопровождающий ударную волну. Вспомнив свои боевые полеты над Европой, Тиббетс подумал, что прямо рядом с ним взорвался 88-мм зенитный снаряд. И он крикнул: «Зенитки!»

Майору Фирби в носовой кабине тоже показалось, что бомбардировщик попал под зенитный огонь.

Оба, Тиббетс и Фирби, настороженно искали глазами в небе черные шапки разрывов зенитных снарядов.

«Кромешный ад» обрушился на «Энолу Гей». Через несколько секунд, стараясь перекричать какофонию голосов по переговорному устройству, сержант Кэрон предупредил: «На нас идет еще одна ударная волна!»

С ужасающим грохотом и скрежетом вторая стена спрессованного воздуха ударила по «Эноле Гей», подбросив самолет еще выше. Бортрадист Нельсон был наполовину выброшен из своего сидения, а лейтенанта Безера отбросило к переборке.

Затем все стихло также внезапно, как и началось. «Энола Гей» ровно гудела моторами в совершенно спокойном небе.

Тиббетс включил СПУ и обратился к экипажу: «Все в порядке. Это была ударная волна, отраженная от земли. Ничего подобного больше не случится. Зенитного огня не было, нам показалось. Сохраняйте спокойствие. Теперь необходимо сделать запись ваших впечатлений. Безер, у вас все готово?»

«Так точно, полковник».

«Я хочу, чтобы вы обошли всех и записали их впечатления. Они должны быть краткими, но ясными. Боб, начнем с тебя».

«Не знаю, с чего начать, полковник. Все было слишком необычно».

«Опиши только то, что видел. Представь, что ведешь радиорепортаж».

На борту «Энолы Гей», идущей на высоте почти десять тысяч метров в одиннадцати милях от Хиросимы, хвостовой стрелок, сержант Роберт Кэрон рассказал следующее, как первый в мире очевидец взрыва атомной бомбы:

«Огромная колонна дыма стала быстро подниматься вверх. Внутри она была ослепительно красной. Бурлящая масса серо-багрового цвета снаружи и красная внутри. Все это клокотало и бурлило. Повсюду стремительно распространялись пожары, как будто под городом разожгли гигантский костер. Я было начал считать пожары, но быстро сбился со счета. Это было невозможно. Их было слишком много. Затем появилось нечто „грибообразное“ по форме, о чем предупреждал капитан 1 ранга Пэрсонс… Оно напоминало массу кипящей патоки. Гриб быстро распространялся вверх и вширь. Он достиг мили или двух в ширину и полмили в высоту. Он продолжал подниматься вверх, и мне показалось, что он достиг одной высоты с нами. Гриб был очень черным, но отбрасывал багровый отсвет на облака, основание гриба напоминало кратер вулкана, изрыгающий пламя. Под этим пламенем находился город. Пламя и дым бушевали над городом, закручиваясь в огромные огненные смерчи. Сейчас я могу разглядеть в городе только порт и что-то похожее на аэродром».