Игорь Бунич - Второе пришествие в гневе

Сделав широкий круг, бомбардировщик облетел вокруг грибообразного облака, которое уже поднялось вверх на двадцать тысяч метров. Тиббетс «был поражен и даже шокирован. Я ожидал увидеть что-то большое, но разве это можно было назвать „большим“? То, что я увидел, было гигантским, исполинским, чудовищным, вполне соответствующим той страшной силе, которая ее породила. Все было гораздо ужаснее, чем я мог себе представить».

Лейтенант Безер ограничился несколькими словами: «Было очень страшно, но я почувствовал облегчение от того, что эта штука сработала».

Нельсон, Шумард и Дазенбери в своих впечатлениях использовали такие слова, как «просто ужасно», «немыслимо», «невероятно», «ошеломляюще», «потрясающе». Стиборик так и не нашел слов, но считал, что теперь война точно закончится. Пэрсонс и Фирби были слишком заняты составлением своих рапортов и не сказали ничего.

Из хвостовой кабины сержант Кэрон сделал несколько фотографий, которые в будущем обойдут весь мир.

В аэропорту Хиросимы лейтенант Мацуо Ясудзава, выйдя с узла связи, увидел высоко в небе три маленьких черточки: «Энолу Гей», «Великого Артиста» и B-29 № 91. Лейтенант почувствовал «ярость и унижение», что самолеты противника не атакуют истребители и не обстреливают зенитки.

Лейтенант был полон решимости взлететь и сам напасть на них. Пробегая мимо горящих самолетов и машин, Ясудзава направлялся к своей учебной «спарке», на которой он совершил посадку в Хиросиме около часа назад. По пути лейтенант не заметил ни одного неповрежденного самолета. Аэропорт находился более чем в двух милях от эпицентра взрыва, и сила взрыва, а также всех других его компонентов уже несколько иссякла на пути к авиабазе. Тем не менее, все стекла в районе аэропорта оказались выбитыми, а многие здание получили серьезные повреждения.

Задыхаясь от бега, Ясудзава добрался, наконец, до своей «спарки» и сокрушенно покачал головой.

Его машина напоминала гигантский сморщенный банан.

Ударная волна выбила стекла с одной стороны кабины и деформировала фюзеляж. Хвостовой стабилизатор был погнут градусов на десять. То же самое было и с носовой частью самолета.

Ясудзава забрался в кабину и нажал кнопку стартера. Мотор чихнул и — невероятно — заработал!

В этот момент лейтенант увидел картину, заставившую его содрогнуться. На территорию аэродрома вступала процессия, как ему показалось, «живых трупов». Окровавленные, обожженные, закопченные, с висящими кусками кожи, со сгоревшими волосами, первые сумевшие вырваться из уничтоженного города, добрались до аэропорта, надеясь здесь получить какую-нибудь помощь. Многие были совершенно голыми, их одежда сгорела прямо на них. Женщины несли обожженных детей.

В ужасе лейтенант Ясудзава огляделся вокруг. Он забыл о своем желании атаковать бомбардировщики противника. Он понял, что должен выбраться отсюда, чтобы доложить о том, что произошло в Хиросиме.

Он медленно вырулил на взлетную полосу, вывел двигатель на взлетный режим и отпустил тормоза. Когда лейтенант потянул ручку управления на себя, помятая «спарка» как-то неуверенно поднялась в воздух примерно на метр от земли и снова коснулась взлетной полосы.

Убедившись в том, что его машина еще способна летать, Ясудзава вырулил на противоположный конец взлетной полосы и стал разворачиваться для взлета. В этот момент откуда-то внезапно появился тот самый майор, которого Ясудзава доставил в Хиросиму на совещание, и побежал к самолету. Летчик пытался ему разъяснить плачевное состояние машины, но майор, ничего не желая слушать, забрался в кабину позади Ясудзавы.

Искалеченная «спарка» неуклюже, как-то по-крабьи, побежала по взлетке. Накренившись влево, прячась за остатками уцелевшего стекла на одной стороне кабины, Ясудзава в самом конце взлетной полосы потянул ручку управления на себя, и самолет кособоко подпрыгнул, но все-таки поднялся в воздух.

Развернувшись над портом, Ясудзава повел машину над городом, направляясь в огромное густое облако дыма. Лейтенант знал, что сделай он одно неверное движение при управлении своим деформированным самолетом, искалеченная «спарка» тут же грохнется на землю. Раскаленный ветер задувал через разбитые стекла кабины, самолет трясло и вибрировало, но он упорно набирал высоту. Над городом стояла сплошная пелена дыма и пыли, через которую прорывались громадные языки пламени,

Поднявшись на высоту семьсот метров, Ясудзава сделал круг над Хиросимой, чтобы определить нанесенный городу ущерб. Не сознавая того риска, которому он подвергал себя и своего пассажира, лейтенант повел самолет прямо через грибообразное облако, войдя и выйдя из него. Примерно через пять минут бесстрашный летчик повел «спарку» обратно на свою авиабазу в ста милях от Хиросимы.

Завершив таким образом один из самых необычных полетов в истории авиации, Ясудзава пересел с деформированной «спарки» на транспортный самолет и весь остаток дня вывозил уцелевших из Хиросимы.

С борта «Энолы Гей» радист Нельсон отстучал радиограмму о том, что боевая задача успешно выполнена. Затем капитан 1 ранга Пэрсонс передал бортрадисту другую радиограмму, которую уже несколько часов с нетерпением ожидал генерал Фэррел: «Операция прошла успешно во всех отношениях. Видимые эффекты гораздо значительнее, чем в Аламогордо. Обстановка в самолете нормальная. Возвращаемся на базу».

Сделав три круга над Хиросимой, Тиббетс взял курс к Тиниану. «Великий Артист» и № 91 пристроились за «Энолой Гей», и все три бомбардировщика направились по так называемому «Шоссе Хирохито» обратно на свою базу.

Капитан 1 ранга Мицуо Футида возвращался в Хиросиму на своем истребителе-бомбардировщике военно-морских сил. Еще издали он заметил странное облако, поднявшееся над городом. Футида запросил командно-диспетчерский пункт аэропорта, но ему никто не ответил.

Подлетев ближе, Футида убедился, что Хиросима, город, который он покинул всего лишь вчера вечером, «просто перестал существовать». Над всеми кварталами поднимались огромные языки пламени. Но горели не здания. Огонь пожирал развалины.

Футида не помнил, как он посадил свой самолет на взлетную полосу, ту самую, с которой недавно совершил свой эпический взлет лейтенант Ясудзава.

В белой флотской форме, аккуратный и подтянутый, Футида направился к выходу из аэропорта, где столкнулся с целой толпой людей, напомнивших ему «выходцев с того света».

Это было следующее, что запечатлелось в памяти героя нападения на Перл-Харбор.

Затем, в ужасе от всего увиденного, Футида направился пешком в Хиросиму. Мертвые и умирающие загромождали улицы, плавали в реках и каналах, забивали водосточные канавы. Центра города практически больше не существовало. Среди страшного пустыря возвышалось только здание «Промышленной выставки» со сгоревшим куполом. Ошеломленный и раздавленный всем увиденным капитан 1 ранга Футида бесцельно бродил среди останков людей и строений.