Герман Устинов - Смена эпох

Но Сахеб не из тех людей, что отступают перед трудностями… Вот она, и сегодня стоит, прижавшись к высокой горе и окруженная буйным садом, их школа, которую они торжественно открывали сорок лет назад. Сколько детей выучилось здесь за эти годы! Многие из первых выпускников стали потом инженерами, врачами, офицерами афганской армии, занимают важные посты в правительственных учреждениях. Ее закончили, из нее вышли в большой мир девять сыновей Сахеба. Все они сейчас служат революции, работают на самых разных участках: учителя, государственные служащие, юристы^ партийные работники. Никто, правда, по его стопам не пошел. Ну, что ж, каждый выбирает свою судьбу сам…

Когда свершилась революция, Сахеб принял ее сердцем сразу. Ее цели — социальный прогресс, равноправие всех наций, народностей и племен, аграрная реформа, демократическая перестройка общества, просвещение народа — были ему близки и понятны. В своих выступлениях перед соплеменниками он горячо поддерживал планы и дела народной власти, разъяснял людям суть ее политики. Это было нелегкой и опасной работой. Провинция Кунар имеет довольно протяженную границу с Пакистаном. Здесь десятки труднодоступных горных переходов, тайных контрабандистских троп. Уже в первые месяцы после революции с той стороны в Афганистан стали засылаться банды контрреволюционеров, разбойничавшие в округе, жестоко каравшие всех, кто сочувствует революции. Сахебу не раз приходилось скрываться в соседних кишлаках, подолгу жить в Кабуле.

— Смутные, тяжкие были времена, пока народная власть здесь не закрепилась, — рассказывает он мне. — Сколько людей потерял наш Факиркот, какой ущерб нанесен дехканским семьям… Приходившие на постой банды отбирали у людей все ценное, вырезали скот, облагали дехкан «налогами». Сейчас в провинции стало спокойнее, граница охраняется надежней. У людей появилась жизненная уверенность. Правительство всячески подкрепляет ее. Невиданное в наших местах дело: из Кабула, из провинциального центра мы получаем минеральные удобрения, элитные семена, сельскохозяйственную технику. Кто, когда при прежних режимах так заботился о простом дехканине?..

Сахеб, как он честно признался мне, считал уже завершенным, выполненным свой жизненный долг. Все-таки восемь десятков лет… «Счастьем было уже то, что я дожил до таких перемен в нашей стране!» Но неожиданно в его судьбе стали происходить удивительные события. Сначала его вместе с двумястами других прогрессивных священнослужителей избрали делегатом Лои джирги. Затем он был выдвинут в состав высшего органа государственной власти — Революционного совета ДРА, где ему доверили высокий пост заместителя Председателя Ревсовета. А три недели спустя ему дали еще одно важное дело — руководить постоянной комиссией Революционного совета по социальным вопросам и культуре. Старик необычайно горд, но в то же время взволнован и обеспокоен: справится ли, оправдает ли такое доверие?

Прошу рассказать, что за люди в его комиссии, чем они будут заниматься. Он говорит, что состав комиссии очень представительный, в полном соответствии с требованием времени расширять социальную базу революции. Его заместитель — ректор Кабульского университета Хабиби. Секретарь комиссии — журналист, редактор журнала «Равноправные национальности» Езмоз. Среди членов — председатель Союза работников искусств ДРА, глава кабульской организации Национального отечественного фронта, врач, домохозяйка, губернатор провинции, командир отряда добровольцев — защитников революции. Восемь членов НДПА, двенадцать беспартийных…

У комиссии и ее председателя Сахеба Хака большие планы. Сфера их забот огромна: народное просвещение, специальное высшее и среднее образование, здравоохранение, культура, торговля, бытовое обслуживание, строительство жилья, благоустройство населенных пунктов… Они будут контролировать работу министерств и ведомств, местных органов, участвовать в законодательной деятельности Ревсовета и, конечно же, добиваться проведения в жизнь всех решений и указов высшего государственного органа страны как в центре, так и у себя в провинциях.

— Целый месяц провел я в Кабуле, — говорит Сахеб Хак. — Завтра возвращаюсь в Кунар. Надо поближе познакомиться с первым секретарем провинциального комитета партии, губернатором провинции. Работать дома можно только в тесном контакте. Надо подыскать помещение для приема населения. Теперь я должен помогать не только людям своего племени.

Я смотрю на его одухотворенное, как будто помолодевшее в последние дни лицо и в который раз за время своей афганской командировки думаю: как круто и неожиданно революция меняет судьбы людей, какие она открывает перед ними дороги…

Если руководствоваться первым движением души, дуканщика Зикрию трудно представить себе убежденным сторонником революции. Лавочник, частник, торгаш… И товар выбрал особый. У других — десяток арбузов, два-три ящика винограда или хурмы, мешок с укропом и петрушкой. Дело сезонное, рисковое: не продашь, погонишься за ценой — завянет, замерзнет. А его товар ходовой и звонкий, не знающий сезонов и режимов, — часы. Ручные, настенные, кабинетные, будильники — те, что без устали тикают в каждом афганском доме, на руке каждого взрослого.

Впрочем, почему взрослого? Часы здесь — вещь престижа. Любой мальчишка, кому посчастливилось попасть в подручные к деревенскому пекарю и городскому жестянщику, свои первые деньги тратит на часики. Пусть дешевенькие, штамповка — они все равно переводят его в категорию «солидных» людей.

Прилавки афганских дуканщиков пестрят изделиями знаменитых часовых фирм, патентованными браслетами всевозможных образцов и форм. В Кабуле мне приходилось видеть миниатюрные часики на пухлой ручонке едва ли не годовалой девочки. А как-то в самолете рядом со мной сидел упитанный и сонный бородач, у которого на правой и левой руках было по хронометру из тяжелого и дорогого металла желтого цвета…

Однако вернемся к нашему герою. Представьте себе, во всех городских учреждениях отношение к Зикрие самое доброе и доверительное. Руководители Герата — первый секретарь провинциального комитета НДПА, глава провинциального совета называют его уважительно: рафик (товарищ) Яхья, часто и подолгу беседуют с ним, дают серьезные поручения. Дело в том, что Зикрия первым среди дуканщиков города вступил в члены партии, а сейчас возглавляет партячейку гератских дуканщиков, состоящую из семи человек.

В партию его привели отнюдь не хитрые расчеты делового коммерческого человека и не забота о личном благополучии и удобном будущем в новом республиканском обществе. Какое уж там благополучие! Когда сорокалетний продавец часов стал членом партии, главари душманского подполья провинции поклялись аллахом свести с ним счеты. Они увидели, сколь опасен для них поступок Зикрии, подавшего пример целому сословию частных торговцев, на которое так надеялась контрреволюция…