Герман Устинов - Смена эпох

— Будь это три года назад, — говорит Асеф Шур, — банда без особых помех переправилась бы на нашу территорию. Сейчас мы если и не закрыли на замок полностью всю границу, то первый поворот ключом в этом замке уже сделали. Бригада контролирует одиннадцать дорог, связывающих Афганистан с Пакистаном.

Батальон Джанад Голя, в чьем «хозяйстве» жили мы с комбригом А. Шуром, расположился высоко в горах и охраняет горные тропы и перевалы. По ним шла доставка оружия, контрабанды и новых банд в две южные провинции ДРА. Только за три месяца, предшествовавшие нашему приезду, солдаты батальона задержали контрабандные товары на сумму 15 миллионов афгани, перехватили несколько транспортов с американскими и итальянскими минами, патронами, автоматами и гранатами, адресованных врагам республики.

— Если бы не эта интенсивная помощь душманским бандам из-за рубежа, — говорил мне на прощание Джанад Голь, — в стране давно бы наступили мир и покой. Вот почему приходится крепить пограничные войска, заботиться об усилении охраны рубежей республики.

Бой был коротким. Попытка небольшой группы душманов проникнуть в Кабул, минуя крупные дороги с их патрулями, не удалась. Бандиты отходили в горы. Никак не ожидали они встретить здесь, у юго-западной окраины города, у простых глинобитных мазанок, окруженных, словно в кишлаке, полями и огородами, столь сильный пост. Вновь затрещали выстрелы, и трое остались лежать на земле. Двоим-то уж все равно, а вот ему, Али-хану, главарю шайки… Превозмогая боль, он корчился в борозде и беззвучно проклинал своих приятелей, бросивших раненого. А может быть, повезет, и его не найдут?..

— Брось в сторону автомат! — услышал он за спиной твердый голос.

Али удивился. Женщина? А с разных сторон сбегаются все новые — запыхавшиеся, возбужденные. И все с оружием в руках.

— Ну? — строго прикрикнула та, первая.

Шансов не было. Он криво усмехнулся и бросил к ее ногам автомат.

Когда его везли в ближайшее отделение царандоя, он, забыв о ране, страшно ругался: «Знали бы мы, что перед нами женщины, воевали бы совсем иначе. Покрошили бы вас, как капусту…»

— Ты уверен? — сказала Фируза. Ее лицо разрумянилось, черные, с ранней сединой, волосы выбились из-под платка. В огромных глазах таилась презрительная усмешка. Знал бы этот бандюга, что за ее плечами десятки таких стычек и что он далеко не первый «живой трофей», взятый ее отрядом…

Через два дня знакомый офицер царандоя, уже давно шефствующий над их отрядом, приехал к Фирузе. «Поздравляю, командир! На сей раз улов особенно весомый. Группа Али-хана несла в город мины-ловушки: «пачки сигарет», «авторучки», «консервы»… Да и самого главаря мы давно искали. Замешан в нескольких серьезных террористических акциях. Спасибо за службу! Решили представить тебя к награде».

В канун 8 Марта командиру отряда Фирузе в торжественной обстановке была вручена медаль «За беззаветность». С тех пор Фируза не снимает ее с груди.

…Гуль-Хана — обычный бедняцкий поселок. Многие годы здесь самостийно селились ушедшие в Кабул безземельные дехкане, лепя к одной глиняной хижине другую. Рядом с каждой — небольшой сад, луг, выпас или поле. Деревня, да и только. Когда-то сюда из провинции Вардак переселилась и Фируза, 15-летней девчонкой вышедшая замуж за такого же, как она, бедняка. Был он старше ее на двадцать лет. А нажил за свою жизнь всего-навсего простенькую мазанку, где до сих пор обитает их семья, да скромный земельный надел в. три джериба (в гектаре их пять). И сегодня они кормятся урожаем с этого поля.

Сейчас в Гуль-Хане, конечно, многое изменилось. Поселок обзавелся домами посолиднее. Народная власть построила больницу. Работают десятки дуканов, ремесленных мастерских, сооружается новая школа — старую еще четыре года назад сожгли душманы, и дети все это время учатся далеко от дома.

Фируза видела, как бесчинствовала на подступах к городу контрреволюция. Как нагло шатались по их поселку вооруженные до зубов чужаки, как заколачивали дуканы разоренные воровскими поборами и «налогами» торговцы. А когда душманы спалили школу, где учились ее сыновья, она обратилась к своим подругам, соседям, ко всем жителям Гуль-Хана:

— Надо брать в руки оружие! Разве революция — это не наше дело? Разве не мы сами должны защищать свои дома, свои семьи, свою землю?

Четвертый год действует отряд защитниц революции в Гуль-Хане, четвертый год двадцать пять отважных женщин охраняют мир и покой жителей поселка, несут дневную и ночную патрульную службу, ходят вместе с армейскими частями и подразделениями милиции в боевые операции, участвуют в ликвидации явочных квартир контрреволюционного подполья, в розыске тайников с оружием, вылавливают душманских связных. Читатель скажет: а что же мужчины? Действительно, в поселке живет более тысячи человек… Задавал Фирузе этот вопрос и я. «Мужчины — народ занятой, — разъяснила она мне. — Многие сейчас в армии, сражаются против душманов на передовой. Остальные — кормильцы семей, целый день на работе, а в нашем отряде — домохозяйки, студентки, старшеклассницы… Конечно, если на подступах к Гуль-Хане заварится серьезный бой, к нам на помощь спешат все, даже старики. А когда обычное дежурство, мы справляемся сами».

— Ну, а если в Гуль-Хане появляется сразу целая группа подозрительных людей? — спрашиваю я командира.

— Кто-то из дежурных звонит мне, — отвечает Фиру за, — а я оповещаю остальных наших девчат. Да, забыла вам сказать, большинству из нас государство поставило телефоны. В случае надобности звоню на почту, в больницу, там свои небольшие группы защитников революции из мужчин. Когда дело выглядит серьезным, сообщаем в царандой. Но почти всегда справляемся сами. В той же банде Али-хана было человек двенадцать. Не мальчики — опытные головорезы. Ничего, прогнали… Главное — все время быть начеку. Поэтому, кроме патрульных групп, у нас в самых ответственных точках есть еще несколько дозорных…

Фирузе чуть за сорок. Она глава не только у своих подруг, но и в своем большом семействе. О нем — особо, без этого рассказ о моей героине будет неполным.

Говорят, семья — это семь «я»… Для нашего случая сказано удивительно точно. Фируза рано овдовела — двенадцать лет назад. На руках остались шестеро мальчиков — от года до десяти. Подняла их сама, да как! Все выучились, кроме младшего, который ходит пока в шестой класс. Пятеро — члены партии, так же, как их мать (кстати, в НДПА вступили все члены отряда). Трое старших служат в армии, защищая революцию на самых беспокойных фронтах. Заманхан в Панджшире — «логове пяти львов», Мухаммед — в провинции Бадахшан, на границе с Китаем. Карим — на высокогорном перевале Саланг, через который в Кабул идут с севера все жизненно важные для страны грузы…