Александр Талал - Миф и жизнь в кино: Смыслы и инструменты драматургического языка

В этой главе я хотел бы сравнить два фильма, реализованных в форматах, отличных от линейного, связного повествования: «Помни» Кристофера Нолана (2000) и «В прошлом году в Мариенбаде» Алена Рене (1961).

Первый фильм рассказывает интригующую историю человека по имени Леонард, который ищет убийцу своей жены. Его личная драма осложняется травмой головы, которую нанес ему преступник и после которой герой утратил долгосрочную память. Леонард покрыт татуировками, напоминающими ему о его миссии и об информации, которая ему уже известна. Он забывает все, что с ним происходит, через 15 минут.

Разумеется, невозможно полностью поставить зрителя в положение Леонарда. Но и просто рассказать об обстоятельствах его состояния тоже недостаточно. Особенности памяти и восприятия Леонарда отражены в структуре фильма, в котором события расположены в обратном порядке. Происходит дробление реальности, нарушен порядок течения времени, что создает ощущение хаоса. Леонард не знает, что было раньше, потому что уже забыл. Зритель не знает, что было раньше, потому что ему это покажут позже.

Хотя фильм «Помни» не является представителем популярного мейнстримного кино, он содержит в себе много мифических / жанровых элементов и выстраивает, через события и действия, смысловую модель, что позволило ему привлечь значительное количество зрителей и не помешало поднять важные и непростые темы, нарисовать сложный психологический портрет, ярко раскрыть трагедию героя.

Здесь есть волнующий жанровый движок, предпосылка «Что, если?», необычная, учитывая уникальные обстоятельства героя: преступление (вопиющая несправедливость) и месть (цель, которой одержим герой). Дополнительный повод для сопереживания – слабость героя, его «сбой», часто делает его беззащитным. Личность преступника таинственна, найти его крайне сложно. Герой во враждебном мире совершает последовательные действия и преодолевает препятствия, чтобы наказать злодея и восстановить справедливость. Зрителю интересно, что будет дальше, и в конце он получает разрешение ситуации и заданных вопросов.

Что здесь есть из жизненных элементов? Сложность, комплексность героя и темы. Трагический финал. Акцент на изъянах человеческой природы и ее ограничениях. Ненадежный рассказчик – во всем, в чем заблуждается герой в силу своей проблемы, можем заблуждаться и мы. Здесь есть даже небольшой уход от предпосылки – к финалу личность преступника становится не так важна, как роль и вина самого героя в событиях прошлого и настоящего, в его собственных страданиях и одержимости.

Какие сложные темы поднимаются в фильме? Как выясняется, герой обрек себя на вечный поиск мнимого убийцы, предпочитая всегда забывать, что уже расправился с ним (реальным? подозреваемым? неоднократно?). Движимый неутолимой жаждой мести, Леонард постоянно напоминает себе о своей миссии, делая соответствующие татуировки, каждый раз намеренно забывая, что она уже выполнена. Несмотря на то, что именно он обладает способностью навсегда забыть свое прошлое и оставить его позади! Все, что ему нужно сделать, – это избавиться от шпаргалок. Вдобавок Леонард совершенно вытеснил из памяти собственную роль в смерти жены – его история как будто произошла с другим человеком. Таким образом, рисунок сюжета складывается в высказывание об одержимости возмездием, «комфорте» вечного поиска внешнего врага и трагическом слепом пятне там, где стоит увидеть собственную роль в происходящем.

Привлекательная точность концепции в виде доступных для зрителя, эмоционально считываемых смыслов заключается в том, что аллегорический пласт (мифическое приключение) резонирует с понятными жизненными, и даже вечными, явлениями и вопросами, волнующими каждого в той или иной степени. Вспомните эту зеркальность в «Дне сурка»: мифическая аллегория отражает и гипертрофирует, обостряет рисунок жизни. В данном случае: с одной стороны, потеря памяти (элемент мифического), и с другой – жизненный элемент – потеря желания помнить правду в угоду другому желанию – жажде расплаты любой ценой.

Но речь не только об опасной человеческой одержимости, ненасытности инстинкта мщения и слепоте к собственной вине и роли. Задумаемся о самóм состоянии героя, которое парадоксальным образом соответствует состоянию обычного человека даже в повседневном бытии. Каждый момент своего существования Леонард вынужден задавать себе вопросы «Кто я?», «Что я здесь делаю?», «В чем мое предназначение?», «Как мне поступить?». Он никогда не знает, кто ему друг, а кто враг, враждебна среда или дружественна. И в качестве ориентиров он держится за понятные ему «истины» и «факты» в форме нерушимых, вытатуированных аксиом, от которых уже нельзя отказаться, даже если они окажутся ложными. Он просто не сможет принять их ложность. В этих чертах Леонард удивительно похож на обычного человека.

Фильм Алена Рене «В прошлом году в Мариенбаде» описывает прием в некоем замке, где мужчина подходит к женщине и утверждает, что они уже знакомы, хотя женщина отрицает, что они когда-либо встречались. Камера блуждает по коридорам, идет повторение диалогов в различных местах замка, флешбэки показывают похожие сцены из других приемов (прошлых лет?), а закадровый голос размышляет в режиме потока сознания о памяти и реальности.

Погружение в жизненность доведено до абстракции. Хотя есть умеренно интересная предпосылка в виде интеракции между мужчиной и женщиной, фильм не дает ответов или объяснений, скорее пытаясь разобраться, как сказал сам режиссер, в «сложности мысли, механизме ее функционирования». Наличие разных трактовок фильма говорит о том, что он нарочно избегает ясности в попытках нащупать сложные, размытые понятия и истины.

Ход мысли рассказчика тоже может отзываться у обычного зрителя, но фильм не предоставляет нам конкретных отображений искажения памяти или размытости реальности в жизненных ситуациях и их развитии (как «День сурка» заставляет застрять в одном дне застрявшего в своей жизни героя, или как «Помни» посылает героя с избирательным восприятием в пожизненную миссию). Это скорее философский, поэтический монолог, медитативный текст, вопрошающий о природе памяти, в отличие от истории , в которой произошло что-то волнующее, что привело героя и/или зрителя к четким смысловым выводам относительно природы памяти.

Итак: предпосылка с пониженными ставками и не развивается. Суть размышлений рассказчика косвенно и умозрительно связана с предпосылкой и не разрешает ситуацию, а также не поддерживается событийной смысловой моделью. Герой не действует, а размышляет. Цель и мотивация рассказчика неясны; его проблема – философского характера; его психологический портрет, характер и жизненные обстоятельства нам не переданы: те факторы, которые создают вектор ожидания и идентификацию и, соответственно, помогают зрителю испытывать живой интерес, на котором уже зрительское и артхаусное кино выстраивает дополнительный философский / интеллектуальный / идейный пласт. Зритель не в состоянии вычленить единую смысловую фигуру: нарратив практически полностью состоит из разрозненного фона.