Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Цель таких людей, как они говорят, – освободить разум человека от материальных забот и экономического давления. Необходимость зарабатывать себе на жизнь на свободном рынке, утверждают они, связывает и извращает человека. В их языке термин «коммерческий» выступает ругательным антонимом к слову «интеллектуальный». Только уверенность в поддержке государства, по их мнению, может освободить всю мощь интеллекта.

Противоречия такой точки зрения настолько очевидны, что кажется, будто их невозможно не заметить. Нет ничего менее безопасного, чем зависимость от силы случайных политических решений. Судьба мыслителей, ученых и художников, чья жизнь зависит от государства – любого государства в любую эпоху, при дворе абсолютной монархии или современных диктатурах и смешанных экономиках, – слишком хорошо известна, чтобы оставлять нас в «идеалистических» сомнениях. Страх, интриги, строгая цензура и постоянное раболепие – вот с чем приходится жить получателям государственных поблажек. Как эти факты могут не знать современные интеллектуалы?

Некоторые из них движимы жаждой власти и стремятся сделать политическую карьеру в роли манипуляторов или «серых кардиналов». Они, как правило, отстаивают государственный контроль над интеллектуальной деятельностью в надежде на то, что смогут прорваться или продвинуть кого-то из своего круга на «царские» должности; они не требуют экономического обеспечения и не болтают чересчур много об интеллектуальной свободе. Каков мотив тех, кто говорит и требует? Что заставляет планктон интеллектуальной деятельности, так громко и воинственно защищающий Первую поправку, гражданские свободы, интеллектуальную независимость, одновременно с этим требовать от государства финансовой поддержки? На что они надеются?

Значимый ответ можно найти в информативной статье газеты The New York Times от 29 июля 1972 г. под названием «Другой путь» (Another Channel) Лестера Маркеля, вышедшего на пенсию редактора The Sunday Times .

В статье обсуждаются текущие проблемы общественного телевидения: хронически ухудшающееся финансовое положение этого некоммерческого предприятия. В частности, поднимается проблема гневного беспокойства интеллектуалов, начавшегося после того, как президент Никсон наложил вето на одобренный конгрессом законопроект, субсидирующий 65 миллионов долларов общественному телевидению.

«Правительство ввязалось в порочную борьбу с общественным телевидением, – утверждается в статье. – Нападки президентской администрации не взволновали ни общественность, ни конгресс из-за ощущения, что общественное телевидение – явление, без которого можно обойтись. Это не так, но никто не показал, что это не так».

Что делает общественное телевидение необходимым ? Мистер Маркель не говорит, а лишь указывает на цель общественного телевидения: «заполнять пробелы, оставленные коммерческим». Какие пробелы? «Оно может привлечь аудиторию, которую коммерческое телевидение считает экономически невыгодным». Какую аудиторию? Автор утверждает, что это (реально или потенциально) «10 или 15 миллионов зрителей» и что они крайне «решительны». Чего хочет эта аудитория? «Общественное телевидение может сделать много творческой и экспериментальной работы для культурной и развлекательной областей».

Однако мистер Маркель считает самой важной областью «сферу общественных отношений». «Подлинная демократия в конечном счете полагается на осведомленность; американцы же не до конца или неверно осведомлены; это означает, что те, чей долг – просвещать граждан, не выполняют свою работу». В сфере новостей коммерческое телевидение «не справляется с задачей, так как берется за не приносящее прибыль мероприятие; развлекательная сфера приносит деньги, а информационная – нет. И у общественного телевидения не получилось заполнить этот пробел: оно не освещает государственные дела последовательно и быстро».

Если «информационная сфера не приносит денег», это означает, что даваемая информация общественности не интересна. Если так, то чего добьются трансляции, которые никто не будет слушать? Будет ли «подлинная демократия» обслуживаться «осведомленностью» 10 или 15 миллионов людей, то есть меньше, чем те 200 миллионов, налоги которых должны оплачивать общественное телевидение? Ответа нет, кроме утверждения в конце статьи о том, что «размер осведомленного меньшинства может значительно увеличиться и это станет большим шагом в демократическом процессе».

«В целом, изъян общественного телевидения может объясняться недостатком независимости, денег, вдохновения и перспектив. Первые две проблемы может устранить лишь государство, а именно исполнительная и законодательная власти, которые будут вынуждены пойти навстречу требованиям общества». Какого общества? Десяти или 15 миллионов? Они представляют общество или они и есть общество? Ответа нет, но в контексте нынешних требований групп давления, он лежит на поверхности.

«Данное требование не будет удовлетворено, пока общественное телевидение не предоставляет два других аспекта – воображения и баланса». И затем, удивительно, мистер Маркель переходит к списку существующих недостатков общественного телевидения, составленного им более корректно и сжато, чем список его оппонентов.

«По большей части общественное телевидение обслуживает элиту и проповедует уже обращенным. В попытках выглядеть иначе программы часто эксцентричны или неэффективно экспериментальны и больше похожи на любительские, чем на профессиональные… Также претензии из-за предвзятости нередко оказываются обоснованными: например, многие программы телекомпании WNET [114] Некоммерческая телекомпания, занимающаяся производством учебных программ, которые затем демонстрируются по сети общественного телевидения. Находится в г. Нью-Йорке. Финансируется Фондом Форда. Носит современное название с 1972 г., ранее называлась Национальное образовательное телевидение («Американа», 1996 г.). обладают откровенно “левой” окраской… Общественному телевидению стало сложнее продвигать себя из-за постоянной борьбы за власть внутри системы, традиционно происходящей между “левыми” и “правыми” группами, а также по вопросу противостояния между местной и федеральной властями».

Все перечисленное поразительно верно; хотя подобное верно и относительно любого финансируемого правительством «культурного» учреждения. Дело не в личностях: целостный человек с превосходным вкусом не сможет сохранить ни одно из своих качеств в таком окружении. Это не свободный рынок, а извращающая государственная опека. Подобные извращения всегда идут рука об руку со статусом привилегированной политической элиты, то есть элиты, выбранной по благосклонности и поддерживаемой силой. Если у члена этой элиты нет четких убеждений, то он сделает мало хорошего; если есть, то все будет намного хуже. Его убеждения, тщеславие и стремление к «престижу» неизбежно смешаются в неистовое желание продвигать свои идеи как жителям страны, так и обезоруженным оппонентам, вынужденным поддерживать его материально. Таким образом, «дуэли за власть» внутри элиты продолжатся или по «идеалистическим», или по низшим мотивам.