Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Всему есть предел, даже человеческой способности закрывать глаза на факты. Ни один индивид не смог бы встать перед другими и сказать, что он собирается вынудить их поддерживать его без единой на то причины, просто потому что он так хочет, ради его «эгоистического» блага. Ему необходимо как-то объяснять свое стремление, и не только им, но и самому себе. И есть лишь одна доктрина, способная освободить человека от таких объяснений: альтруизм .

Обратите внимание, что такие люди – ярые заступники альтруистических идеалов, коллективизма, братской любви, служения обществу и благополучия остальных. Они не лицемеры и по-своему «искренни» – по крайней мере должны быть. Они нуждаются в вере, что служить другим – их единственная работа, независимо от одобрения этих других, что благополучие ближних – их единственный стимул, и они действительно верят в свое служение, страстно, яростно, воинственно, в том смысле, в каком вера отличается от убежденности : в виде эмоции, непроницаемой для реальности.

Не имеет значения, приняли ли они альтруизм как средство для своей конечной цели или цели выросли из их альтруистического кредо. Оба элемента лишь усиливают друг друга, и ни для одного из них нет четкого определения в сознании альтруистов. Тот же недостаток самоуважения, заставляющий человека принимать и желать положения, в котором он будет пользоваться поддержкой рабского труда остальных, заставит его принять и считать благородной доктрину, требующую от него самопожертвования.

Защитники любой неверной, иррациональной доктрины по-особенному «искренни» и верят в превозносимые принципы, хотя их вера иная и гораздо глубже, чем та, что они требуют от своих жертв (здесь «глубина» измеряется расстоянием от реальности). Жертвам приказано верить и винить себя, если вдруг их вера поколеблется противоречащими ей фактами. Лидеры же свободны (до определенной степени) преодолевать факты собственной деятельности, лгать, мошенничать, грабить, убивать, пока они в качестве нерушимого абсолюта придерживаются того видения, что они – двигатели великой истины, что само по себе оправдывает любое потенциальное действие. Эта позиция дарует им пластичную реальность без абсолютов, которая и выступает их основной целью.

У жертв альтруизма сомнения глушатся чувством вины; у их лидеров альтруизм убирает необходимость в сомнениях, то есть в мышлении.

У либералов, грезящих об общественном телевидении, нет ничего другого, кроме желания очередной бездари увидеть свою эпопею, снятую за чужой счет. Психология такой бездари, то есть его убежденность, – часть системы, восходящей к М. Робеспьеру, А. Гитлеру или И. Сталину.

Позвольте мне проиллюстрировать подобную убежденность. Когда Н. С. Хрущев в 1959 г. приехал с визитом в США, разные телевизионные новостные программы брали у него интервью, проходившие обычно с помощью переводчика, но один раз его ответы транслировались на русском языке (с синхронным переводом на английский). Его спросили о фундаменте его веры в победу коммунизма. И ни с того ни с сего этот циничный пожилой дикарь – Большой Босс, наводящий страх на весь мир, получивший в России прозвище «украинский палач» за массовые убийства, его и прославившие, начал наизусть повторять кодекс диалектического материализма в тех же формулировках, в каких я слышала их на экзаменах в своем Ленинградском университете. Артикулируемая последовательность, скорее звуков, чем мыслей, была похожа на старательно заученный урок, который произносился в отчаянной надежде, что нужные формулировки вылетят без ошибок. Однако на лице и в глазах, показываемых на телевизионном экране крупным планом, было больше напряженности, больше суеверного трепета и меньше осмысленности, чем на лицах бедных студентов-роботов: то было лицо человека, исполняющего магический ритуал, от которого зависит его жизнь. Думаю, что он верил в то, что бездумно повторял; он был вынужден верить; он не знал, что означали все эти слова, но понимал, что если у него отнимут эту последовательность звуков, то ему придется столкнуться с чем-то более ужасным, чем смерть.

Такова природа, модель поведения и кульминация всех тех, кто верит и глубоко заинтересован в альтруизме.

Статья опубликована в вестнике The Ayn Rand Letter 13 марта 1972 г.

Политическая цель доминирующей сегодня тенденции – этатизм, философская – уничтожение разума, психологическая – ослабление амбиций.

Политическая цель подразумевает наличие двух других. Качество, требуемое этатизмом от человека, – это покорность , являющаяся результатом отчаяния и интеллектуального застоя. Мыслящими людьми нельзя управлять: амбициозные люди не останавливаются на достигнутом.

«Амбиция» означает систематическое желание новых открытий и постоянная работа по достижению цели. Как и слово «эгоизм», и по тем же причинам, слово «амбиция» было извращено и стало означать преследование таких сомнительных или зловещих целей, как стремление к власти. Подобная трактовка лишает нас понятия, обозначающего стремление достичь подлинных ценностей. Но «амбиция» – нейтральное понятие: оценка конкретного стремления как морального или аморального зависит от природы желаемой цели. Великий ученый или великий художник – самый амбициозный человек. Амбициозен также и демагог, жаждущий политической власти. Как и человек в поисках «престижа». Как и скромный трудяга, добросовестно работающий, чтобы купить собственный дом. Здесь общий знаменатель – стремление улучшить условия своего существования как в узком, так и широком смысле. («Улучшение» – понятие моральное и зависит от ценностных стандартов индивида; амбиция, управляемая иррациональными стандартами, ведет не к улучшению, а к разрушению.)

Экономическая «заморозка» стремится парализовать амбицию и ее корень: активный ум. «Заморозка» – приказ не действовать, не расти, не улучшаться. Она – требование пожертвовать своим будущим. Поскольку основной характеристикой жизни является движение, то, когда люди не идут вперед, они идут назад: требование остановиться невозможно и превращается в требование пожертвовать не только своим будущим, но и своим настоящим.

Администрация президента Никсона даже не побеспокоилась о том, чтобы как-то отсрочить или скрыть обозначенный процесс. После отвратительных призывов «держать оборону» перед инфляцией, то есть «временно» воздержаться от большей прибыли или более высокого стандарта жизни, президентская администрация предлагает ввести больше налогов . Это означает, что наш жизненный стандарт должен не просто остановиться, а рухнуть под грузом нового налога, называемого «налог на добавленную стоимость», (который выступает усложненной формой национального налога на продажи).