Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Ни один ненавидящий бизнесменов коллективист не смог бы так просто уйти от наказания за создание такого прекрасного орудия убийства капитализма и за подчинение бизнесменов всеобъемлющей власти государства. Понадобились так называемые консерваторы, якобы защищающие капитализм, чтобы создать эти законы. А для их поддержания, несмотря на их значение и результаты, необходима интеллектуальная поверхностность нынешних «консерваторов».

Заявленная цель антимонопольных законов – защита конкуренции. Эта цель основана на социалистическом заблуждении о том, что свободный и нерегулируемый рынок обязательно приведет к установлению монополий. В действительности ни одна монополия не была установлена через свободную торговлю на свободном рынке. Каждая монополия создавалась государственным вмешательством в экономику: такими особыми привилегиями, как франшизы или субсидии, которые законодательно закрыли конкурентам вход в конкретную сферу рынка. (За подробным объяснением отсылаю вас к работам лучших экономистов.) Антимонопольные законы стали классическим примером моральной инверсии, доминирующей в истории капитализма: наглядной демонстрацией жертв, то есть бизнесменов, берущих на себя вину за беды, совершенные государством, и государства, использующего собственную вину для оправдания увеличения своих полномочий, ссылаясь на «исправление» этих бед.

Поскольку « свободная конкуренция, предусмотренная законом» – это гротескное противоречие в терминах, антимонопольные инициативы превратились в опасную смесь необъективных и таких туманных, запутанных, противоречивых и непоследовательных законов, что практически любой бизнес можно посчитать нелегальным, а, следуя одному закону, бизнесмен рискует нарушить несколько других. Даже два юриста не могут прийти к согласию в толковании этих законов. Никто не в состоянии дать точное определение «ограничению торговли», «намерению монополизировать» и любому другому, похожему «преступлению». Никто не в состоянии сказать, что можно и что нельзя делать согласно этим законам. Их толкование оставлено на усмотрение судов. «Суды США с 1890 г. в каждом отдельном случае решают, что предписывает закон. Универсальное определение не поможет раскрыть значение указов» [Neale A. D., The Antitrust Laws of the U.S.A. , Cambridge University Press, 1960, p. 13].

Таким образом, у бизнесмена нет возможности заранее узнать, является ли совершаемое им действие законным, виновен он или поступает правильно. При этом он должен действовать: он должен вести свой бизнес.

Ретроактивный закон, то есть тот, что наказывает человека за действие, которое не было законодательно определено как преступление в момент его совершения, – это форма преследования, применяемая лишь в диктаторских государствах и запрещенная каждой цивилизованной правовой системой. Такие законы не должны существовать в США. И они не применяются ни к кому, кроме бизнесменов. Случай, когда человек до обвинения не знает, законно ли совершенное им действие, точно попадает в сферу ретроактивных законов.

Сначала антимонопольные законы были лишь потенциальной угрозой, «палкой для битья» бизнесменов, однако вскоре угроза стала реальной. Начав с неуверенных и вялых, наполовину правдоподобных процессов, антимонопольные преследования переросли в ужасающие судебные решения. Например, давно сложившиеся предприятия должны делиться с новичками возможностями, на создание которых у первых ушли годы, если отсутствие таких возможностей создает реальные трудности для потенциального конкурента (дело Associated Press 1945 г.). Или: коммерческие предприятия не имеют права объединять свои патенты, и наказанием за подобное объединение будет либо принудительное лицензирование на их патенты всех желающих, либо конфискация патента; и если бизнесмен, член такого предприятия, подает в суд на конкурента, посягнувшего на его патент, то конкурент не только выигрывает дело, но и взимает ущерб с патентообладателя (дело Kobe v. Dempsey Pump Company 1952 г.). Или: если будущий конкурент настолько неэффективен, что не может выплачивать процент по патентам более сильных компаний (дело General Electric 1948 г.), то у него есть право их просто не выплачивать. Или: коммерческие предприятия должны не просто дарить патенты на собственные изобретения своим конкурентам, но и учить их, как этими изобретениями пользоваться (дело I.C.I and DuPont 1952 г.). Или: коммерческое предприятие не должно ждать увеличения спроса на свою продукцию и не должно быть готово к его удовлетворению через расширение своего предложения, пока «другие участники не войдут на рынок», чтобы не препятствовать новичкам (дело ALCOA 1945 г.).

Улавливаете суть? Увидели ли вы природу принципа, лежащего в основе всех решений во всех перечисленных случаях?

Э. Д. Нил определяет ее так: «В законе есть элемент чистой несправедливости: правоохранительная власть встает на сторону более слабых, и такая позиция имеет мало отношения к экономическому контролю за монополиями» [Neale A. D., The Antitrust Laws of the U.S.A. , Cambridge University Press, 1960, p. 461].

Я определяю ее так: преследование таланта за то, что он талант, успеха за то, что он успех, и жертвование продуктивным гением в пользу требований завистливых посредственностей.

Кто наживается на антимонопольных законах? Многие бизнесмены поддерживали их с самого начала: одни – по незнанию, другие – специально. Последние были теми, кто стремился подняться, но не благодаря свободной торговле и таланту, а с помощью политической поддержки и вытягивания , что означает: не заслугами, а силой . Они – типичный продукт смешанной экономики, и их число растет в геометрической прогрессии по мере того, как экономика становится более смешанной.

Другая группа получателей выгоды от этих законов – бюрократы и этатисты. С ростом влияния этатизма они нашли ценный механизм для преследования и окончательного порабощения бизнесменов. Обратите внимание, что самые возмутительные дела начинаются в 1940-х гг. Власть с позиции этатизма носит произвольный характер. Объективный закон защищает свободу страны; только необъективный закон способен наделить этатиста вожделенным шансом – шансом навязать свою произвольную волю, то есть свои стратегии, свои решения, свои толкования, свое правоприменение, свое наказание или поощрение обезоруженным, беззащитным жертвам. Ему необязательно использовать силу слишком открыто и слишком часто; ему лишь нужно обладать ею и дать понять своим жертвам, что она у него есть: страх сделает все остальное.

Теперь задумайтесь о новой фазе в антимонопольных преследованиях. В феврале 1961 г. в Филадельфии семь бизнесменов, представляющих крупнейшие американские компании, были приговорены к тюремному заключению в деле об «электрическом заговоре». Дело касалось 29 предприятий, производивших электрическое оборудование. Обвинение строилось на тайном сговоре этих предприятий с целью заморозить цены и спекулировать на торгах. Однако и без сговора более крупные компании могли бы установить такие низкие цены, что более мелкие не смогли бы с ними тягаться и обанкротились бы, вследствие чего первые подверглись бы преследованию под эгидой тех же законов за «намерение монополизировать» рынок.