Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

Красные «штаб-квартиры» активно действовали во всех направлениях. Офицеры 5-го Чешского полка [371]нашли в деревне Шилово следующее сообщение, повешенное на церкви: «В ближайшие дни, сюда пожалует банда разбойников, переодетых солдатами (намек на чехов, которые охраняли железную дорогу), они будут грабить и жечь ваши дома, уводить скот. Вооружайтесь и гоните узурпаторов! (подпись) Штаб красных, Изим».

Примерное количество вооруженных «большевиков»: между Новониколаевском и Барнаулом до 3000, между Барнаулом и Семипалатинском от 4000 до 5000, вокруг Бийска 12 000. Но среди них повсюду бурлящее население, которое при малейшей возможности «выплескивает» повстанцев.

Два месяца тому назад в этом районе уже сформировалось ядро, готовое к восстанию. Каторжники, освобожденные советскими властями, бывшие красные солдаты, загнанные в леса победоносными чехами [372], поденщики, которым терять нечего и которых захватила красная пропаганда, – все они ушли в тайгу (леса непроходимы отчасти из-за воды, отчасти из-за густого кустарника) и оттуда совершали набеги на богатые деревни. К этим бандитам красные эмиссары могли присоединить еще и крестьян, возмущенных Анненковым и чехами, или тех, кто впрямую бунтовал против правительства как такового.

Красные эмиссары начинали с того, что заставляли жителей принимать себя, прятать и кормить. Они пользовались любым предлогом, чтобы силой или уговором вооружать во имя революции – перед этим словом устоять было трудно – все новые и новые деревни. С некоторого времени даже богатые крестьяне (имеющие по 10 000 и 20 000 пудов зерна в амбаре) приходили к повстанцам.

Самыми желанными были отпускники, приехавшие с фронта на побывку с саблей, винтовкой и патронами (!). Многие из них, пропустив срок возвращения, боялись вернуться в полк и отправлялись вместе со своим оружием к повстанцам. Случалось и дезертирство. Небольшие патрули часто переходили на сторону врага. Полтора месяца назад сторожевой пост у моста через Обь, возле Барнаула, дезертировал с оружием и несколькими ящиками патронов [373]. Существовал тариф, по которому продавался армейский провиант. Два солдата, уехавшие с уральского фронта в отпуск, были пойманы за воровство двух пулеметов с боеприпасами, которые они провезли чуть ли не по всей Транссибирской дороге.

Вооружение партизан: от 10 до 20 % – ружья, берданки или охотничьи, у остальных косы и пики – металлический стержень, заточенный деревенским кузнецом и прикрученный к длинной палке, наподобие пик казаков. Крестьяне всегда атакуют большим числом, на лошадях, с немалым мужеством. Они идут даже против пулеметов, благодаря чему добираются иной раз до первой линии противника. На станции Топчиха чехи, осажденные крестьянами, были вынуждены драться с ними всерьез. Такие сплоченные и дисциплинированные отряды несут огромные потери: 78 убитых партизан и два раненых чеха (Топчиха) или 266 убитых против нескольких раненых (Усть-Тальменка).

Их часто можно видеть вдалеке большим отрядом. Крепко сбитые, коренастые, свирепые, грубые, они ездят без седел с копьем в руках, нападают на станции день за днем; бросаясь в бой, крестятся, словно идут против колдовства; отступают, если чувствуют твердую решимость противника, потом нападают с другой стороны. Пехотные отряды, отделенные друг от друга большими расстояниями, мало что могут сделать против них, они должны быть настороже днем и ночью, из-за чего охрана железной дороги становится изнурительной. Поляки и чехи находили изуродованные тела своих товарищей, которые попались в руки партизанам. Перед смертью эти несчастные изгнанники, вовлеченные в совершенно чуждую им гражданскую войну, претерпели страшные мучения: их протыкали раскаленным железом, по частям отрубали руки и ноги, снимали скальп, выкалывали глаза, сдирали кожу, осуществлялись и другие надругательства, по которым можно узнать убийц, отпущенных на волю из сибирских тюрем.

Теперь для охраны железной дороги одних только русских недостаточно. В настоящее время русские полки обнаруживают сносные боевые качества только на фронте, во время боя. Война, захватившая большие территории, отделяет бойцов друг от друга и затрудняет пропаганду среди противника.

Отряды милиции и мелкие гарнизоны провинциальных городков тоже зачастую на стороне партизан. Партизаны – по виду те же крестьяне, они смешиваются с публикой на станции, присоединяются к торговцам, которые продают и покупают, ездят по рынкам. Они говорят с вами, а стоит вам повернуться, выстрелят в спину. В Барнауле я видел, как русский на лошади убил ударом сабли мужичка из простых, который агитировал среди своих. Другой пропагандист был удачливей: несколько подразделений сбежало к партизанам.

Офицеры, командуя маленьким изолированным отрядом, не решаются действовать, опасаясь несогласия, неисполнительности, предательства своих подчиненных. В час опасности такой отряд, спасая свою шкуру, может пожертвовать командиром. Бывали случаи, когда молодые офицеры сбегали – с основанием или без – от своих солдат и возвращались в одиночку в казарму. Русские гарнизоны действуют всегда массой, хорошо вооружившись, осмотрительно, медленно, тяжело, двигаясь на врага, уже предупрежденного, у которого есть время спастись, убравшись куда-нибудь подальше.

Неуверенность, витающая в воздухе над войсками, оборачивается непрестанной угрозой бунта и гнетет живущее в городах начальство. Все миндальничают с противником, надеясь его умаслить. Один партизан-крестьянин, взятый в плен чехами возле Калманки, заявил, что его отряд, который так и не был пойман, получал информацию от поручика N и начальника милиции Барнаула. Разговаривая с людьми, я часто слышал фразу: «Мы ни за кого. Ждем, когда война кончится». Правительство, которое борется за существование, ничего не может поделать со своей вялостью и нерешительностью. Их преодолевает только авторитет силы.

Восстание красноярского гарнизона и пленных венгров было подавлено только благодаря чехам и казакам, это свидетельствует о том, что охрана Транссибирской железной дороги может быть доверена только иностранцам [374]. Подразделения чехов, поляков, итальянцев, японцев, американцев, размещенные вдоль железной дороги, недосягаемы для красной пропаганды в силу собственной национальной пропаганды и дисциплины, к тому же красные восстановили их против себя своими жестокостями, и иностранцы одним своим присутствием поднимают боевой дух русских гарнизонов.

Небольшого иностранного подразделения с хорошим командиром обычно хватает для того, чтобы устранить беспорядки и наказать саботажников, но такое подразделение ничего не может поделать с «подрывными отрядами», специально предназначенными для систематического разрушения железной дороги. Отрезок пути Новониколаевск – Барнаул и две ветки к Бийску и Семипалатинску длиной в 740 верст охраняли всего лишь кавалерийский полк, пехотный батальон и чешская батарея.