Константин Кривчиков - Сон об уходящей натуре. Поэма-аллюзия

Синявинским, в Мясном бору;

и на Зееловских высотах

застыли камнем на ветру…

Да, были люди … в ту эпоху —

не знавшую, как бес, креста .

Они, пройдя через голгофы,

так и не встретили Христа.

Загадки не случалось круче,

чем мем «советский человек».

Не то ты делал, Бертолуччи,

когда снимал «Двадцатый век».

Век, полный разума и воли, лишённый сердца

и души , эпоха лиха, скорби, боли, братоубийства

и крамолы, зароков, выхарканных кровью —

не верь, не бойся, не проси !

НАШ ПАРОВОЗ

Кто припозднился на премьеру,

тот пропустил крутой пролог.

У стен Кремля темнели ели ,

в ЦэКа кропали некролог.

Грядёт большая перемена —

гулял пугливый шепоток.

Но этот век слезам не верил

и, словно зэк, тянул свой срок.

И, как Кощей, не ждал исхода .

Казалась вечной мерзлота ,

вам не хватало кислорода,

и ускользала красота .

Страна, разбитая на зоны

от леса в тундру и назад,

поправ ботаники резоны,

растить пыталась город-сад .

В коммунистических бригадах

всё шло по плану той порой.

Немного наспех, но, как надо.

Верстая сводки чередой,

Госплан командовал парадом .

Блудливый Воланд правил бал .

На скотный двор сгоняя стадо,

пастух прописку проверял,

чтобы не шмыгнула из строя,

срывая трудовой почин ,

овца паршивая , святое

нарушив – визовый режим.

В большой семье – не без урода,

химичил кто-то кое-где…

Незримый бой , служа народу,

вёл МУР.

И бдели ДНД.

На «пёстрых» заводили дело

и на Румянцева – в момент.

Работа в органах кипела —

и ошибался резидент !

Серпом и молотом махая,

без устали пахал «Мосфильм»,

луб о чной грёзой замещая

Отечества несладкий дым .

Махру смолили офицеры ,

а председатель – «Беломор»…

В подобной душной атмосфере

стать И хтиандром – не в укор.

Пророков не ищи в Отчизне ,

где заправляет Агитпроп —

так объяснит, в чём правда жизни,

что морж во льдах и тот поймёт.

Зябь поднимали трактористы ,

героем стать хотел любой ,

а лесорубов-гармонистов

девчата звали за собой.

Деревня лебеду жевала,

на граммы вешались пайки,

но на экранах хлеб и сало

везли с Кубани казаки .

Как тут, пардон, не матюгнуться,

когда эмоций не сдержать?!

Бурчал народ:

«Киноиску-у-усство…

соцреализьм… туды их мать!

Оно, конечно, интересно —

под песни пашут, сеют, жнут…

И строить помогает песня .

Но врут же, сцуки! Ох, и врут!»

Смеясь , весёлые ребята

пасли под мухою быка.

Свинарки не ругались матом,

стремясь в ряды ВДНХа.

С косой богатые невесты

искали в поле женихов,

а ну-ка девушки все вместе

доили я ловых коров.

Обильно колосились грядки.

Кино творило чудеса,

стыдясь отдельных недостатков.

Стояла в охр а на часах,

блюдя порядок и стабильность.

Но быт кусался злее вшей

и рушил веру во всесильность

марксистско-ленинских затей,

до были опошляя сказку .

Презервативы, спички, чай,

то манка, то зубная паста —

всё исчезало невзначай.

Муку и сахар испаряло

сквозь щели плановых прорех.

И даже книг недоставало

в стране,

читавшей больше всех !

На туалетную бумагу

шли «Индустр и я», «Труд» и «Спорт»,

а кое-кто, гордясь отвагой,

рвал агитатора блокнот .

О космонавтах и артистах

взапой читалось на толчке…

И лишь страницы «Коммуниста»

воспринимались, как ЧеПэ .

Страну сплошного дефицита,

идейно верных дураков,

дорог, в яичницу разбитых,

стальных – от бедности – зубов,

мешая обогнать буржуев ,

квартирный тормозил вопрос …

И всё же, с помпой, не менжуясь,

летел вперёд наш паровоз .

И мчал он – с лязганьем и свистом

по тундре вдоль и поперёк

наш поезд в царство коммунизма .

Жаль – слишком долог и далёк

был путь . Мигали семафоры.

Мелькали, нагоняя сон,

скульптуры гипсовых шахтёров,

колхозниц, девушек с веслом…

Вагоны шли к привычной цели —

за отчужденья полосой .

В зелёных плакали и пели ,

из синих – пахло колбасой.

Лучом указывала строго

маршрут кремлёвская звезда.

И, вроде, вдаль вела дорога .

Но мимо храма. В никуда .

В стране, где мумия в почёте,

морали учит Наркомпрос,

а бога посылают к чёрту —

не остановится Христос .

Какой там храм и покаянье ,

когда равнение – на стяг,

и прерывается дыханье

от ветров яростных атак ?

И где уж разглядеть в потёмках, плутая

в сумрачном лесу иллюзий, как болото,

топких, – в ИНОЕ царство лучик тонкий:

слезинку на лице ребёнка, гармонию и красоту ?

ЗАСТОЙ

Когда, покорная догмату,

торит толпа пигмеев путь,

то сложно даже Голиафу

в иную сторону свернуть.

Хотя сомнения – терзали.

Тонул а рхипелаг ГУЛаг .

Мутил в Китае «кормчий» Мао —

не наш, но сукин сын . В умах

ходили по домам с опаской,

крамольные — за слухом слух :

кровь пролил а сь в Новочеркасске;

погром в Ташкенте грянул вдруг…

Но тронулся не лёд , а танки.

Холодной Пражскою весной

попала оттепель под траки.

Попёр бульдозером застой .

Ильин, паля по-македонски,

в Акелу не сумел попасть.

Консилиум вождей кремлёвских

на буйных отыгрался всласть:

тур на Канатчикову дачу —

с транзитом в «Белые столбы» —

ждал всех, кто думает ИНАЧЕ,

зарёкшись сдуру от тюрьмы.

Кому вождя не доставало ,

тем доставался сульфозин.

И Гюльчатай не открывала

глаза .

И это правда , Зин !

Безумство храбрым не поможет,

коль не хватает вожака .

Достигнутый успех итожа,

вещали пленумы ЦэКа.

А тех, кто строй ломал и спорил,

хватала мёртвая рука ,

дабы не плыли на просторе

на свет ИНОГО маяка.

Но даже мрамор точат капли —

от лицемерия устав,

на мостик поднимался Саблин,

прочтя по совести Устав.

Заворожённый миражами,

он верил, что рискнул не зря…

Свободу оградив флажками ,

хлестали водку егеря .

Не знали места злые тени ,

Главлит вредил, как Фантомас,

и мгла ложилась на ступени …