Елизавета Зорина - Италия без купюр. Исследование итальянского сердца, желудка и кошелька

Моим самым большим помощником в этом деле стал итальянский язык. Он открыл мне целую вселенную художественной литературы и публицистики. Но помимо способности воспринимать выверенные причесанные тексты знание языка дало мне и возможность понимать то, что говорят продавец фруктов и политик, ремесленник и профессор. Все оказалось просто: нужно было только прислушаться, не обязательно было принимать участие в разговоре. По обрывкам фраз случайных прохожих на улице, по тихой беседе пожилой пары в ресторане, по шепоту зрителей в театре, по диалогу попутчиков в купе, по разудалой песне на празднике сбора винограда я тоже составляла представление о жизни в Италии. Все эти говорившие, шептавшие и напевавшие и не подозревали, что их кто-то слушает, а значит, им не надо было притворяться, они были искренними и настоящими.

Я смотрела во все глаза, слушала во все уши, впитывала всей душой. Картина итальянской жизни в моей голове становилась все полнее, наливалась красками, обрастала тенями и полутонами, становилась объемнее и детальнее. И теперь я хочу поделиться этими накопленными знаниями с читателями моей книги – с теми, кому интересна Италия настоящая, живая, осязаемая.

Конечно, познание – процесс бесконечный, и я, бесспорно, не могу претендовать на полное понимание страны и ее жителей. Думаю, свои двери Италия никому не распахивает настежь. И все же у меня есть ощущение, что двери эти мне удалось приоткрыть и заглянуть внутрь. За ними я увидела наследницу той великой страны, которая уже исчезла и осталась навсегда в вечности. Дошедшая до наших дней ее преемница очень изменилась: во многом она измельчала, многое потеряла, она теперь верит иным идеалам, сталкивается с новыми вызовами, слишком часто следует навязанным извне решениям. И все же она прекрасна. При встрече с ней понимаешь: когда-то эта благословенная земля была и правда щедро поцелована Богом.

Итак, предлагаю всем желающим отложить в сторону путеводители и последовать за мной. Мы свернем с проторенных туристами троп, чуть-чуть отклонимся в сторону и увидим Италию другую, не менее интересную, чем в учебниках, но куда более неизведанную.

Т-ссс. Прислушаемся к тому, как говорит Италия. В оглушительном шуме, который сперва, как лавина, накрывает всякого путешествующего по стране, мы постепенно начнем различать отдельные голоса. Вот в ближайшем ресторане ведут деловые переговоры сдержанные миланцы. Вот полный румяный сицилиец зазывает покупателей на рынок, где уже разложен его нехитрый душистый товар: острый перец, сочные желтые лимоны и кроваво-красные кожистые апельсины. Вот старушка-венецианка обсуждает последние новости с газетчиком из ближайшего киоска. И вот она же от всего сердца бранит свою собачонку.

Все это – Италия, ее многоголосый оркестр, где каждый исполняет свою особую партию, сдобренную неповторимым акцентом, произношением и интонацией.

Вслушаемся же! Чья это речь, в которой то и дело проскальзывают характерные для французского языка звуки? Наверняка это итальянцы, приехавшие с самого севера, из области Пьемонт, что на границе с Францией и Швейцарией. Их речь тягучая и терпкая, как изысканное красное бароло, с любовью производимое на пьемонтских виноградниках. Жители этого региона знают себе цену и с гордостью представляют себя миру. Они никуда не торопятся и не суетятся. Галантные, изысканные, вежливые, всегда немного с французским лоском.

А вот совсем другая речь – яркая, красочная, эмоциональная. Это римляне. Их свободная и раскованная манера говорить увековечена великими итальянскими актерами от Анны Маньяни до Альберто Сорди. В спонтанной, непосредственной, приправленной грубым словцом римской речи все эмоции и чувства становятся особенно яркими. Их речь – хлесткая и упругая, как бычий хвост, который так любят подавать тушеным в душных столичных тратториях.

А это что за своеобразный язык? Похоже, это сардинский, его итальянцу понять решительно невозможно. Отделенные от материка большой водой и выросшие на скалистых берегах, гордые сарды славятся угрюмым характером, упрямством и молчаливостью. Корни их самобытного языка восходят к латыни, но грамматическое строение и употребление слов в сардинском совершенно не схожи с итальянским.

Вслушаемся же! Все это – Италия, которая кричит, поет, разговаривает и ругается на разный лад.

Италия – причудливая страна-мозаика, в которой сосуществуют регионы, прежде развивавшиеся сами по себе, и населяющие их люди, такие непохожие друг на друга. Итальянцы из разных концов страны по-разному живут, мыслят и говорят. Даже классический итальянский язык, звучащий из уст миланца и неаполитанца, получается очень разным. А ведь помимо него существует еще и великое множество диалектов, на которых лихо изъясняются жители разных областей.

Итальянский язык произошел от латыни, но не от классической, которую до сих пор изучают в школах и университетах, а от латыни «вульгарной», т. е. народной ( лат . sermo vulgaris – обиходная речь), – того языка, на котором в той или иной степени говорили все римляне от рабов и вольноотпущенников до таких образованных людей, как Цицерон и его друзья.

«Конечно, этот язык менялся в зависимости от того, к какой социальной группе принадлежал его носитель. Так можно себе представить, что различна была речь гладиаторов, сельских жителей, солдат, домашних рабов, членов римской образованной семьи и, наконец, речь высокообразованных римлян, затрагивающих в своей беседе различные научные и литературные вопросы. Язык этих бесед, вероятно, мало чем отличался от литературного письменного языка», – подчеркивают российские лингвисты Александр Дынников и Мария Лопатина.

Этот разговорный язык в какой-то мере противопоставлялся письменной литературной речи. Например, знаменитые законодатели «классической» латыни Цицерон и Квинтилиан в кругу семьи или в переписке с близкими друзьями вполне могли позволить себе говорить обиходным языком римской знати. При этом в их публичных выступлениях и философских трудах безраздельно господствовала литературная латынь.

С распадом Римской империи классический латинский язык постепенно стал сдавать позиции, а обиходная народная речь, наоборот, распространилась до того, что проникла во все сферы жизни. Из-за разрыва политических, культурных, торговых связей между разными уголками некогда огромного государства народная латынь в разных частях его развивалась по-разному, что к IX веку привело к образованию самостоятельных романских языков.