Л. Сержевская - Фактчекинг. Чеховы. Изнанка мифа

Наташеву тоже приписала пару слов:

«Многоуважаемый Антон Павлович. Знаю, что письмо Вас крайне поразит, но и сама я не менее поражена. Чего на свете не бывает. Мне очень хотелось бы знать ваше мнение обо всем случившемся. Искренно преданная Вам Н. Гольден».

«Желать счастья» и комментировать «случившееся» Антон не стал.

Через пару недель Александр уже без «ежечасного и ежеминутного умиления», а с обычной развязной откровенностью дополнил картину семейной жизни:

«День и ночь репортерствую, секретарствую в редакции и дома только обедаю и по ночам приношу доказательства Наталье Александровне в том, что я – мужеского пола. Наталья Александровна ежедневно объедается, принимает слабительное, страждет животом. Водку пьет, заражена нигилизмом и либерализмом. Относительно всего остального могу под ее портретом сделать надпись: „Сей страстный и любострастный зверь“».

В декабре 1888 года Антон приехал в Петербург и навестил брата. Он готов был увидеть что угодно, но только не это :

«Так обращаться с женщинами, каковы бы они ни были, недостойно порядочного и любящего человека. Ты не имеешь права сидеть в ее присутствии без штанов, говорить словеса, которых не говорят даже фабричные, когда видят около себя женщин. Ни один порядочный муж или любовник не позволит себе говорить с женщиной о сцанье, о бумажке, грубо, анекдота ради иронизировать постельные отношения, ковырять словесно в ее половых органах. Между женщиной, которая спит на чистой простыне, и тою, которая дрыхнет на грязной и весело хохочет, когда ее любовник пердит, такая же разница, как между гостиной и кабаком. Нельзя безнаказанно похабничать, оскорблять прислугу или говорить со злобой Наталье Александровне: „Убирайся ты от меня ко всем чертям! Я тебя не держу!“».

Это письмо было написано 2 января 1889 года, а 15 марта старший брат сообщил:

«Алтон Палч! Мы с Натальей Александровной порешили обвенчаться. По говну черепки. Просим покорно на свадьбу и просим, кстати, сообщить Ваше мнение в смысле «сближения».

P. S. Антоша, ты на меня не сердишься?».

«Алтон Палч» не ответил.

«Отчего ты мне упорно не пишешь и не отвечаешь на мои письма? Не желаешь продолжать переписку – так напиши: я тебя беспокоить не стану», – нервничал Александр.

В это время семье было не до очередного «сближения» Александра: серьезно занемог Николай. В апреле Антон написал в Петербург: «Наш Косой около 25 марта заболел брюшным тифом, формою легкою, но осложнившеюся легочным процессом» .

Чеховы выехали в Сумы.

Присоединиться к родным захотел и Александру, но его держала служба в газете. Пришлось прибегнуть к проверенному способу: опять наврать про якобы тяжелую болезнь. И вот он на голубом глазу уверяет Суворина:

«Вы не верите в мой тиф, но клянусь, я прикован к постели. Сообщаю только для того, чтобы Вы не думали, что моя болезнь – пьянство. Клянусь Вам детьми, что я не пью уже в силу болезни. Доктор гонит меня на юг. Разрешите мне отпуск с правом взять жалованье за 2 месяца вперед. Преданный Вам А. Чехов» .

Суворин, разумеется, и отпустил, и денег дал, и лишь через некоторое время неприятно удивился, узнав, что сотрудник был абсолютно здоров.

Ал. Чехов с Натальей и с детьми появились в усадьбе 15 июня в два часа дня, а через час Антон уехал из имения к знакомым.

Николай Павлович Чехов умер 17 июня 1889 года. Вскоре после похорон Антон совсем покинул Сумы.

Во время его отсутствия, 12 июля, Александр и Наталья обвенчались в той же церкви, где менее месяца назад отпевали Николая. О событии Антону сообщил Иван:

«Можно было подумать, что венчается не репортер „Нового Времени“, а член клуба оригиналов, оригинальней этой свадьбы я ничего не видел».

А Павел Егорович Чехов получил от старшего сына письмо:

«Дорогой Папа, я сдержал данное Вам слово. Сегодня я обвенчался с Натальей Александровной. Факт совершен. Теперь я – женатый человек. Надеюсь, что Вы по Вашему родительскому милосердию и доброте не откажите мне и моей жене в благословении, которое мы оба глубоко ценим. Целую Вашу руку. Ваш Александр Чехов».

Потрясенный родитель – чудны дела твои, Господи! – благословил. Так Наташеву стала-таки Чеховой.

«Хитрая» Наталья Александровна (как она сама себя называла) не была похожа на рафинированную и сломленную жизнью Анну Ивановну. Тем не менее и ей приходилось терпеть пьяные выходки Александра, упреки в расходах и мириться с его женоненавистнической философией:

«Я по мусульманскому обычаю считаю нужным бабью нацию игнорировать и все, что они делают и говорят, считать вздором».

В письмах к братьям он называл жену лохудрой, бабой ягой, паскудой. Но Наталью это не волновало: ей снился уехавший на Сахалин Антон.

Когда в августе 1891 года родился «законный» сын Миша, всё для Натальи Александровны замкнулось на нем, на ЕЁ Чехове, в чью выдающуюся судьбу она поверила с первым его новорожденным криком.

Однако прошлое Натальи и Антона было, похоже, непроходящей занозой для Александра Павловича, и он явно ревновал, скрывая чувства за язвительными шутками:

«Жена жалеет, что вышла за меня, а не за тебя. Ты у нас – незыблемый авторитет, а я – нуль и ничтожество. Если ты в свою очередь тоже жалеешь, что не женился на моем золоте, то для Вашего обоюдного удовольствия я могу уйти на время в монастырь. Только не советую делать этого опыта; в этом золоте лигатуры больше, чем следует. Все-таки рискни попробовать: поколение будет законным»; «О тебе она такого высокого мнения, что я не знаю, радоваться, ревновать или удивляться ее легкомыслию на старости лет?!»

Вероятно, поэтому он постоянно информирует «соперника» о физиологических подробностях жизни жены:

«Наташа жива и здорова, хотя и разрешается почти ежедневно целыми лентами какой-то ленточной глисты. На старости лет зачервивела, хотя и утверждает, что ей только 35 лет».

Наташа этих писем не читала; она продолжала слать Антону поклоны, передавала подарки, а муж комментировал:

«Если ты хочешь выкинуть сигары в нужник, то смотри, как бы потом тебе не пришлось их обратно вытаскивать и в мокром виде в рот брать. Эти сигары тебе моя Наталья послала и купила их на собственные средства».

В 1895 году Чехов, будучи в Петербурге, заехал к брату на обед и был доволен увиденным:

«Его жена кончила кулинарные курсы и в самом деле готовит кушанья великолепно», – писал он сестре.

Особенно хвалил Антон их младшего сына. Наталья была счастлива, а ее муж уж и не знал, как реагировать:

«Баба моя – в сердечном восторге за то, что ты обласкал ее Мишку. Зовет тебя, без календаря, когда тебе вздумается, завтракать, обедать и ужинать. Расходилась вовсю. Это – ваше с нею дело. Ключ от ее сердца при сем прилагаю. Пользуйся» .