Терентiй Травнiкъ - Домашнее задание. Современная публицистика

Необходимо понимать, что свобода слова, как таковая, ничего не означает, если в говорящих нет любви. Можно говорить о ком и о чём угодно, но если в вас не будет любви, то всякое откровение будет выглядеть самонадеянно, надменно, а то и цинично. Сегодня это происходит повсеместно. Нынешняя манера обращения к человеку с телеэкранов выглядит так, как будто вам пытаются что-то вдолбить, но не получается, а потому говорящий ещё активнее заставляет вас услышать его и поверить в то, о чем он говорит. Иногда просто хочется сказать ему: потише… И этого было бы достаточно, но он не услышит: ведь его дело забить вас информацией, как гвоздь – по самую шляпку. Когда нет любви, всё именно так и происходит: людей просто размазывают по стенкам жизни этой бесконечной трескотней ни о чем. И все это называется свободой слова. И если оно так, то все мы сегодня живём в мире амнистированных слэнга, нецензурщины и самоупоённой болтовни с видом на собственную значимость. Может, поэтому реклама и побеждает живую речь, что в последней нет особой потребности: её просто не понимают…

Физическую основу бытия составляют время, деньги, энергия и жизнь. Время переходит в деньги, деньги экономят время и силы, переходя в энергию, а энергия переходит в жизнь, которая вновь переходит во время. По сути жизнь – это и есть время. Тот, кто не в ладах со временем, не имеет денег, не имеет сил и не имеет жизни. Будет время – будет все остальное. Если этого не понять, то жизнь станет пустой и никчёмной. Каждая секунда, дарованная вам Богом, создана для чего-то. Распорядитесь ею как лучшим, что у вас могло бы быть. Не живите прошлым, не живите будущим, не живите настоящим, а учитесь жить сразу и тем, и другим, и третьим. И если на духовном плане Бог есть любовь, то на физическом Он – время. Тому, кто бережёт время, даруется истинная любовь.

Когда—то в одном из писем своего деда я прочитал, что до светлых времён ему не дожить, но он верит, что его внуки будут жить в радости и счастье. Эта заветная мечта вела и хранила его всю жизнь. С тех пор, как его нет в живых, прошла почти четверть века… Всё изменилось, и в наше время – время почти всепоглощающей всемирной безнравственности, популизма и демагогии, только мечта, и именно такая, остаётся необходимым и, пожалуй, единственным способом сохранения человека в человеке. И я, его внук, тоже верю, что когда-то ход нравственной истории человечества обязательно поменяется, и люди выйдут на иной, более высокий уровень сознания – на уровень любви, без которой человечество просто погибнет, каких бы высот в науке и технике оно ни достигло.

В этом-то и есть подлинное мастерство жизни, чтобы научиться жить не для себя, а для кого-то. Нередко слышу, что надо жить прежде всего ради себя, и это в корне неверно. Все мы в той или иной степени так и живём, а вот жить ради близкого, ради любимого человека, друга, жить ради родителей или детей – это только на первый взгляд легко. Жить правильно – это жить ради другого, чувствовать его, уметь помочь, поддержать: всё это навыки из высшей школы бытия. Суть христианства – только в любви, а любовь всегда жертвенна. Если вы не жертвуете, то вы не любите или любите, но не по-настоящему. И не стоит обольщаться собственной верой, которая без жертвенной любви – просто казёнщина и уставное развлечение. И пусть сапожник будет без сапог, а пекарь – без буханки хлеба, но если его сапоги носит любимый им человек, а хлебом сыты его дети, мать, отец или друг, то все у такого человека нормально, все так, как Богу и угодно.

Совершенно ясно, что плата за веру и любовь здесь, на земле, настолько велика, что становится в один ряд с невыносимыми муками, а потому всякий, кто выходит за рамки коллективного и общепринятого, облекает себя на страдания. Я имею в виду не эпатажных выскочек, стремящихся удивить общество своей экстравагантностью, – я говорю о подлинном выходе, когда во главу угла ставятся высшие нравственные ценности, и у тебя уже не получится не следовать этому выбору. Однажды осознав это, ты не сможешь жить по-старому, и это уже не кризис, а подлинная катастрофа с неизвестным финалом. В таком случае есть только один выход: броситься в ноги распятому Христу и постараться убедить себя, что все это правда. Обычно это не получается, но если вопль вашей души достигнет предела невозможного, достигнет пика той самой заветной немощи, то вероятность того, что небо покачнется, все же есть.

Есть точное выражение – искусство в массы, объясняющее все основные функции искусства, когда художник, для пущей ясности, как бы спускается к людям: идёт в народ, переходя на его язык и делая тем самым свои произведения максимально доступными для большинства. В таком случае даже матерная строка, написанная с ошибками, находит своего ценителя. Для искусства вполне уместны и эпатаж, и разврат, и цинизм, потому как именно таким образом реализуется гипертрофированное эго изображающего всё это. Искусство свободно, но беспринципно, а единственное, на что направлено всё внимание его создающего, – это собственная слава и материальное обогащение. Будет слава – будут деньги; будут деньги – будет и слава. В этих коротких фабулах и заключается весь искусительный механизм искусства. В какой-то степени искусство является ступенью для развития личности художника и его почитателей, но только ступенью, а не лестницей. Всякая ступень есть часть лестницы куда-то ведущей, что невозможно сказать об искусстве. Это ступень, но лестницы своеобразной, подобной той, что изображена на гравюре Маурица Эшера с диковинным названием «Вверх по лестнице, ведущей вниз».

И все-таки выход должен быть, и он есть, он – в творчестве, в том допустимом действии, когда художник начинает творить во имя высоконравственной идеи, когда его цель определена исключительно как благо. Такое искусство уже более не искусство, ибо оно не искушает, а созидает: оно творит, делая это исключительно по любви и безо всякого стремления к наживе или славе.

В этом заключается таинство метапсихического перерождение личности творящего – рождение в творчестве. Теперь художник более не идёт к людям, но приводит их к себе, точнее, ведёт за собой, создавая своими произведениями нечто особенное, что возводит читателя, зрителя или слушателя до внутреннего преображения. Такое творчество не продаётся, а дарится, ибо само даром получено. Если хотите, оно бесценно, как воздух, которым все мы дышим. Всякий, творящий подобным образом, – он и чудак, и дурачина, и простофиля, при этом обладающий удивительной силой, присущей разве что ненадуманной аскезе, когда цель и средства трансформируются в единственно верное понимание сути вещей. В этом, и только в этом, заключается подлинное мастерство.