Терентiй Травнiкъ - Домашнее задание. Современная публицистика

Есть самый простой способ пропустить главное – это потратить жизнь на приобретения. Остаток сил, если таковой будет, уйдёт у вас на обслуживание нажитого, и половина от этого остатка – на пользование приобретённым. В этой типичной схеме жизни отсутствует любовь, ибо любовь никогда не начинается с приобретения, но только с дарения. Приобретая, мы имеем удовольствие, но никак не любовь. В известной степени удовольствие может вызвать благодушие, и человек начнёт отдавать, получая взамен благодарность и накапливая вновь удовольствие. Любви в этом не будет, но будет её иллюзия. Любовь возникает не от достатка, но от жертвенности. Это – словно вы подарили свою единственную машину, а не одну из… Но ум помешает вам это сделать, подведя вас к целесообразности. А любовь всегда иррациональна, в этом её абсолютное могущество. Сегодняшний мир далёк от любви, но эволюция не стоит на месте: когда-нибудь человечество все-таки обнищает, и это будет наивысшим благом для него. А пока – банки раздают кредиты и печатают новые деньги, пока – идёт оцифровка сбережений и стимулируется алчность, пока – болезнь продолжается…

В каком-то смысле опыт – это и есть тот самый духовный иммунитет ко всякого рода ошибкам. Удивительно, но именно грехи в конечном счёте и порождают появление высочайшего противостояния в нашей душе. Всякая святость происходит из осознания собственных грехов или ошибок. Человек рождён во грехе, и ему свойственно ошибаться. Премудрость в том, чтобы не повторять неправильных действий. Грешник не тот, кто грешит, а тот, кто раз за разом повторяет один и тот же грех, тот, кто привык к нему настолько, что не может от него отделаться, – это возможно только в одном случае: если мы обратимся к Богу, допустим Его в свою жизнь. И тогда, пусть и не сразу, мы избавимся от вредных действий. Не стоит думать, как и почему, но это происходит всегда.

Вероятно, моя самая большая ошибка заключается в том, что я с юных лет мог стать, но все же не стал бродягой. Как бы оно ни сложилось, но годам эдак к сорока я бы имел весь мир в своём сердце, а теперь всё, что у меня есть, – так это только квартира в городе, дом в деревне и линия длиною в 70 километров, соединяющая эти две точки. И ничего уже не исправить…

Сегодня многие путешествуют, но не бродяжничают. Замечу, что это совершенно разные вещи. Если вдуматься, то путешествие, даже самое невероятное, едва отличимо от просиживания на стуле перед телевизором с передачей о земных просторах. Бродяжничество – совершенно иное действо: это состояние идущего в никуда человека, гонимого разве что вращением земли и попутными ветрами, когда, ко всему прочему, жить такою судьбою воспринимается как счастье. В каком-то смысле к этому надо иметь талант – талант стать и оставаться человеком вне времени и пространства. Обычно бродяги не умирают – они просто исчезают навсегда, оставляя после себя только одно: неимоверное желание идущей следом за ними молодости попробовать повторить и испытать нечто подобное…

«Пока народ един…» – как никогда насущно звучат эти слова чилийского поэта Серхио Ортеги для самоопределяющейся современной России, и в итоге статьи мы обязательно вернёмся к их продолжению.

А пока порассуждаем…

Мне всегда нравилось жить по распорядку. Кому как, а мне это давало чувство уравновешенности и прибавляло немало сил для многих творческих начинаний. Может потому, что мои отец и дед были из военных, в нашем доме всегда было чисто и аккуратно, и при этом существовал свой размеренный образ жизни. Мама и бабушка это любили. Нравилось оно и мне, поскольку вносило в наше существование ясность, миролюбие и необходимую для всякой семьи ритмичность. Нет, не подумайте, это не было зажатым режимным существованием – свобода, безусловно, присутствовала, но мягкая и удобная всем.

Вчера, когда садился ужинать в положенные 19:00, мне вспомнилось то время детства, когда я бывал в пионерских лагерях. Откровенно говоря, отдыхать в лагере мне не особо нравилось, но я знал немало ребят, которые очень любили проводить все летние каникулы именно там. Я же любил тишину и стремился бывать на отдыхе с родителями. Тем не менее, попав в лагерь, я получал удивительный заряд фантазии для творчества, и это исходило именно от общения со своими сверстниками. В то самое время, когда я пишу эти строки – сразу после ужина – в пионерском лагере проходила линейка, закрывающая день, а далее следовали вечерний фильм или танцы, любимые многими. Так получилось, что нынешние дети не знают, что такое пионерские лагеря, и в этом я не вижу ничего для них хорошего. Сегодняшний ребёнок изолирован от сверстников, что на порядок снижает в нем качество необходимых для творчества навыков. Он как бы втиснут в рамки заведомо известных задач, вложенных в телефон, компьютер или иной гаджет. Не стоит думать, что такие игры развивают человека. А если и развивают, то лишь навык пользования гаджетом. Настоящее развитие происходит тогда, когда в арсенале детей нет почти ничего. Можете не волноваться, все остальное заменит им их же собственная фантазия, в чём я абсолютно уверен. Именно на этих принципах не один год существует моя школа «Доброделание», показавшая замечательные педагогические результаты.

И всё-таки мне бы хотелось напомнить, что время летних лагерей вырастило огромное число порядочных людей. Трудно пока сказать, к чему приведут нынешние блогерство или экстрим, хотя предположить можно уже сейчас.

Главное, что отличает нынешние подходы общества к детям, так это запредельное пестование в ребёнке его эго, поиск ключа к успеху и известности, формирование ярого индивидуализм, что находится в стойком противоречии по отношению к социальному коллективизму второй половины двадцатого столетия. Как ни старается нынешняя власть, а собрать подрастающее поколение в единую волну не получается. Никакие «территории смыслов» и «сколковы» не работают, а виной всему – персональные компьютер и телефон. Нет, я не против подобных помощников, но пока они скорее в роли хозяина, если говорить о наших с вами детях. Время покажет, а пока растёт поколение с ярко выраженными социальным безразличием и пониженной эмпативностью, а значит, наступают времена регресса и упадничества, в которых все решают только деньги. Формируется иное понятие о том, что есть добро, порождаемое не нравственной императивностью, а наличием достатка у жертвователей и благотворительными телеакциями, что по сути является насмешкой, а то и плевком в сторону любви. Видимо, всем нам придётся прожить это тяжёлое и вовсю наступающее время реакции и гуманистической безысходности, пока кто-то или что-то новое изрядно не встряхнёт человечество и не вернёт его в сторону любви. Может, этим новым и станет пандемия, если, конечно, лидеры государств в очередной раз не заиграются в такой любимый ими популизм и псевдоэффектное трюкачество, что пока и происходит.