Юрий Бевзюк - Времён связующая мысль

26 января Аз возрастом хотя продвинут зело – мне в октябре уж стукнул 71-ый, – однако, как пиита, – еще в детстве: в сем январе, 20-го, шесть лет, как высеклось во мне столкновеньем двух разных стрессов первое стихотворенье, – и сразу важное и совершенное – о жалости между людей (на эту тему очень мало в мировой поэзии) … …Хотя не сочинял, – но смладу запоминал шедевры (припоминая их затем, приобретал я навык рифмоизвлечения из языковых бездн и построения размеренности); хотя немалый опыт жизненный имел, – но в годы младости и зрелости мои способности осталися втун`е, – и лишь когда нач`алось в обществе в конце 80-х шевеление, – наметилось им (максимально возможное тогда) применение на стезе общественности: с 90-го по 95-й я, сугубый аутсайдер, чем-то вроде «колумниста» в краевой партийной газете «заделался» (что было удивительно само по себе: из КПСС я вышел по заявлению еще в 74-м, имея партстажу 11 лет, – а считая и в комсомоле на максимально важных по возрасту должностях, – надо накинуть стажа парти йногоеще лет с десять: с месяц еще до 15-ти по-настоящему начал, первые полтора года еще искреннее, ревностное служение) … – И, несмотря на сей мой тототказ партии в доверии (правда, в 90-м в редакции уже никто не спрашивал партбилет), – меня передовицами публиковали еще в крайкома партии газете, – зане сами «журналюги» не умелина запросы времени ответить, – а было подписчиков свыше 300-т тысяч, – и надо было им обеспечивать «умственную пищу»: существовало «Красное знамя» лишь с подписки; затем прибрали мерзавцы к деньгам газеты, – а «Красное знамя» и вовсе в бурных волнах рынка исчезло (не спасло «комуняк» сильно запоздалое к случайно уцелевшим сочувствующим умам обращение (имевшихся в самой партии карьеристская «червятина», продукт послесталинского гниенья, – их еще в конце 60-х поизъела); … сам я сведенья обрел незабвенные о том, как партия утрачивала прессу (и власть вместе с ней! теперь бы надо эти крайне важные свидетельства до потомства донесть: в дневниках моих отражено подневно); к прозе всякой вообще в обществе убавилось интересу (к поэзии ж вообще интерес исчез (вернее, со стихами Бориса Слуцкого, Светлова (!) в 60-х последними исчезла, высосав насухо тему военную – где, как известно, немного «поэзного», и сама поэзия!А к несуществующему какой же интерес*!) … Но я тогда еще ни сном ни духом о самоучастии в поэзии! Не знаю – не случисьдва стресса с перерывом в месяц, так и не открылись бы, возможно, эти во мне способности редкие (единственно в жизни теперь держат) … В начале декабря 2004-го пришлось мне отказать в одном знакомстве лишнем давнем – приходится с годами сбрасывать «с корабля балласт»: пришлось мне отказать знаться с соратником давних походов младости, с которым дальше начисто никаких касательств: такой уже совсем конкретный малый оказался (в моих где-то годах, – зачем же мне старик бессодержательный!): меня и здесь он (инвалид уже) отыскал через одного из моих младших братьев: не на чем общаться, – но назад сразу инвалида не отправишь, – пришлось мне сразу же на машине брата назад его и отослать, – это, понятно, после стольких лет знакомства – настоящая драма!; и был в конце того я декабря наказан (не за этот, понятно, отказ – за череду в возведении крыши небрежностей по причине спешки, –слишком участия в перипетиях политики начала «эпохи Ельцина» мерзкой) … – Итак, был наказан пожаром здесь на «даче» страшным («сгорела крыша и чердак, весь выгорел второй этаж, осыпалась стекляная теплица там же, библиотека – третья уже за жизнь! сгинула дымом», из поэмы «Пожар»); преодолел в безлюдьи в две недели здесь последствия (первые самые) сего пожара, как стал тот Коля вечерами мне являться, – я подивился весу тягости моральной супротив всех потерь немалых материальных! Стихами ТОЛЬКО ту вину безвинную за тот казус замысловатый с души я снял того года 2005-го января 20-го (вего за четверть часа):

Вчера, растапливая печку, собою недоволен был: несчастный Коля Василенко опять в который уж раз всплыл. …Пора б забыть сей жалкий казус, отрыжку прежних мрачныхдней, – да легче крупное несчастье избыть, чем жалость меж людей…

И после паузы в два месяца в «стихоплетении» – сначала было в третьей от конца строке «жалких» ж «дней», и с месяц было смутное ощущенье, что что-то в этом очень верном стихотворении неверно, – пока не дошло мне: сам-то я ведь жалким никак н`е был !…

И дни те десятилетия! жалки были для страны, для «быдла» (в 10-м классе уж вполне, в начале полста седьмого ощутил), – но не для тех, постигнуть кто стремился действительность! Для одного тогда себя фактически! Десяток лет в безлюдье полном был – ведь только в тот же год и «диссидентство» зародилось… … уж после того, как в конце апреля группу я в поход двухнедельный водил (краевого) семинара инструкторов по туризму: – утром диплом 28-го апреля 1968-го по геополитике («отлично») защитил – а вечером уже автобус группу семинара повез в ночь – одним из двух в крае в 67-м действительных инструкторов-методистом по пешеходному туризму (другим Юра Садиков был, – еще три тогда были присвоены Москвой чиновникам краевым от туризма, в походы они не ходили) … Итак, утром защита диплома – вечером, не отоспавшись, похода на Облачную, к самым истокам Уссур`и старт… Тут надобно в подробности мне всунуться, чтобы другой-то (тютчевский**) все ж мог как-то понять, как Апполон меня («поял») … на перевале аж на седьмой десяток… Но заодно, как в капле воды, – весь Универсум отражается в том эпизоде: времен разница, – и вместе то, – что навсегда останется… ________________

*До «электронной» эры интерес к чтению поддерживался «на 90 процентов» скудостью развлечений, – и где-то только процентов на десять – тягой к наученью… Но развивались пассивно и те «90 процентов» массивные… Всесильная индустрия, значительно освободив «быдло» от физических усилий, не в силах принудить его к развитию , – зато сверх всяких мер всяческая индустрия разврата «развилась», – сгнобив и тот, что был, к чтению интерес пассивный… К тому же рынок корыстный капиталистическийустроил в два-три десятилетия гонку на словах информации – на деле «развлекухи-отвлекухи» носителей апокалипсическую… …Как всегда и везде здесь – не одни только беды. Без средств новейших я не набрал бы эту книгу здесь, вдали от людей, за два месяца… А в городе – и даже на селе! – мне бы даже не захотелось по причине шумами от людства раздражения… Возможная от книжки польза – вряд ли тотальный вред от оборзевшей электронизации перевесит… но всё же… …Одна надежда – «носителей» нынешняя гонка сумасшедшая несколько поумерится, дойдя до неизбежного физического предела; общество на гибельной «глиссаде» (в никуда!) взнуздает т`аки рынок сумасшедший, – и наполнение содержанием «носителей», надеюсь-верю, всё ж таки затребуется… ______________________