Марис Гайлис - Шесть лет во власти

Началось напряженное и очень интересное для меня время. Откровенно говоря, особенно уверенным я себя не чувствовал. Прежде всего нужно было думать о сотрудниках департамента. Я уже упоминал о людях из отдела Совета министров. Некоторых из них я знал, в том числе и Лиепиня, так как приходилось иметь с ним дела по работе в видеоцентре. Стало ясно, что большую часть работников придется уволить. Мне удалось добиться, чтобы нашему департаменту были выделены 49 штатных единиц и необходимые деньги. Важен был и вопрос помещения. Я знал, что из дома со стороны ул. Тербатас (там, где сейчас Министерство иностранных дел) вот-вот должен уйти Народный контроль. И, когда это произошло, решением И. Годманиса помещение было отдано нашему департаменту. Перебрались мы туда сразу же. Удалось раздобыть деньги и на ремонт, который осуществили за несколько месяцев.

В тот период мне часто приходилось ездить в Москву для переговоров по самым разным вопросам, из которых главным был, как взять в свои руки всю систему регулирования внешней торговли. В Латвии фактически не было специалистов по внешней торговле. Да, в Москве была Академия внешней торговли, которую закончили пару человек из Латвии, одним из них был Вольдемар Гаварс. Я ему предложил быть моим заместителем, но он отказался, теперь же он работает исполнительным директором Торгово-промышленной палаты. Из юридического отдела Совмина по моему приглашению в департамент пришли два молодых, но уже опытных и профессиональных юриста: Модрис Микельсонс и Зигмунд Спаде. Однако в основном мне пришлось создавать департамент из людей, которые все профессиональные премудрости осваивали по ходу дела. Я и сам все, что знаю о внешней торговле, освоил путем самообразования, разговаривая с людьми, читая, изучая документы, анализируя ситуацию. Сейчас это, наверное, трудно себе представить, что все это происходило тогда, когда все регламентировалось разрешениями. Нам нужно было в течение года достичь того, чтобы Латвия получила права самой регулировать свою внешнюю торговлю. Таможня в то время находилась полностью в ведении СССР. Там были действительны только советского образца декларации и лицензии, которые разрешали ввезти или вывезти то или иное. И Латвия могла получить доступ к валюте, только используя эти торговые разрешения.

В межвременье декретом Горбачева в Москве был основан Валютный комитет. Его функцией было надзирать, чтобы каждая республика перечисляла в Общесоюзный валютный бюджет 30% от своих валютных поступлений. В то самое время начались разговоры о так называемом огромном внешнем долге СССР. Речь шла о 40 млрд долларов. Латвия, я как ее представитель, заявила, что этот внешний долг нужно разделить пропорционально, используя различные показатели (национальный доход, число населения и т.д.). Для Латвии это означало бы около одного процента от этого долга. Во всяком случае это было одним из постоянных источников спора с Москвой.

Именно внешний долг служит тормозом того, что республикам не может быть дана независимость. Мы, в свою очередь, говорили, что заплатим свои 400 млн и пусть нас отпустят на волю. На этот наш пыл в Москве усмехались довольно открыто.

Натянутость с Москвой продолжала оставаться вплоть до апреля 1991 года, когда мы начали работать над документом, который определял, что те республики СССР, которые сами хотят, будут иметь право на лицензирование экспорта тех товаров, которые они производят. Настало поистине золотое время, почти как Клондайк, для тех предпринимателей, которые по фиксированным ценам в рублях покупали разное сырье и вывозили его куда угодно. Тогда, когда Латвия получила эти права на лицензирование, они были делегированы в Департамент по внешнеэкономическим связям. Мне сразу же стало понятно, что у нас нет ничего такого, что можно было бы экспортировать на Запад, ведь там не нужны ни рижские трамваи, ни кофейные мельницы «Страуме». Главный интерес был к русскому сырью: металлам, лесоматериалам, нефтепродуктам. Мы тогда выдали лицензии всем зарегистрированным предприятиям, те подписались, что 10% от полученной валюты будут перечислять правительству. Я и сейчас думаю, что в тот момент поступил правильно. Появилось много неофитов, правда, большая часть из них, это те, кто жили только за счет сиюминутной прибыли, и они вскоре разорились, потому что в конце того же самого года (1991) путь к этой огромной прибыли был закрыт. Наша ошибка заключалась в том, что мы не контролировали, поступают ли обязательные 10% на наш счет. Ведь, у нас и не было настоящих рычагов для этого контроля, ибо фактически у департамента не было таких прав, к тому же это и не входило в наши непосредственные обязанности, да и было нам не по силам. Кто же должен был взять на себя эти контролирующие функции? Торговая инспекция? Финансовая инспекция? Или кто-то еще? Ясности в этом вопросе в то время не было. Скорее всего, нужно было прежде всего разработать механизм контроля, и только затем выдавать лицензии. Но и очевидно то, что тогда и некому было бы выдавать эти лицензии, ибо, как я уже говорил, возможности вывоза сырья из России были всего лишь несколько месяцев. К тому же мы надеялись, что компании, которые занимались реэкспортом, таким образом накопят солидный личный капитал и потом станут делать инвестиции, развиваться здесь, на месте. Конечно же, все оказалось совсем не так. Большая часть этих предприятий по тем или иным причинам разорилась, главным образом потому, что они не функционировали как солидные предприятия, а использовали ситуацию, чтобы за счет распада советского государства урвать только для себя. Деньги чаще всего были растрачены на дорогие дома и машины, новых вложений не было, и вместе с этим окончилось райское существование этих горе-предпринимателей. Суммы, которые тогда переправлялись через Латвию были огромны, но точных цифр, наверняка, не знает никто.

По работе мне в силу различных причин приходилось встречаться и контактировать с самыми разными предпринимателями. Увы, многие из тех, кто приходили ко мне как к генеральному директору Департамента по внешне экономическим связям, чтобы договориться о разрешении основать совместное предприятие (что, конечно, было не запрещено), или получить какую-либо другую поддержку, просто исчезали.

К примеру, активным предпринимателем тогда был некий Валериан Чиковани. Он занимался импортом-экспортом различных товаров. Теперь он исчез бесследно, хотя мне кажется, что после себя он оставил много разных проблем и долгов, хотя бы то, что он имел отношение к так и не начавшему свою деятельность «Балтийскому Международному банку» (здание на углу ул. Элизабетес и Тербатас ремонтировали приглашенные турецкие рабочие, а на пост президента банка он выдвигал Велту Пуриню, известного диктора Латвийского телевидения).