Юрий Герт - Сборник Лазарь и Вера

Я потому говорю здесь об Андрее Белом и Куприне (а можно бы присоединить к ним и другие, не менее значительные имена), что теперь, после всего, что мы видели и пережили, полагаю, следует отказаться от самоутешительной сказочки, будто бы интеллигент (обычно говорят: «настоящий интеллигент») не может быть антисемитом или по крайней мере не может придерживаться антисемитских взглядов. Как же в таком случае быть?.. А никак. То есть попросту придерживаться английской пословицы: «Take things as they are» — «принимай вещи такими, как они есть». В конце концов дело не только в том, был ли, скажем, Достоевский антисемитом, а в том, что помимо этого качества он обладал еще и другими, сделавшими его гениальным писателем, открывшим глаза на многое в мире — всем, в том числе и нам, евреям... Так надо ли делать из него «даму, приятную во всех отношениях», как это случается у иных критиков и литературоведов? Ни Андрею Белому, ни Куприну, ни тем более Достоевскому это не нужно...

К тому же, думается мне, хоть и жили они во времена свирепых еврейских погромов, однако задолго до Холокоста, который, возможно, повлиял бы на кое-какие их взгляды... Мало того — заставил бы призадуматься над тем, что «В начале (т.е. до Освенцима и «циклона-20») было Слово» ... К сожалению, Розенбергу, Геббельсу и прочим теоретикам-практикам борьбы с «еврейской угрозой» было кого цитировать... И тем, кого цитировали они, не снилось — в каком контексте зазвучат когда-нибудь их слова...

Кстати, о контексте. О том самом «контексте истории», на фоне которого (да только ли « на фоне»?..) прошла вся наша жизнь.

Бабий Яр, «дело врачей», гибель Еврейского антифашистского комитета, искоренение еврейской культуры, закрытие еврейского театра, 5 лет ГУЛАГа — за преподавание иврита, процентная норма — при приеме на работу, при поступлении в институт, высшие военные заведения, та же норма — да какая там «норма», просто отказ при попытке поступить на юрфак, в институт международных отношений, не говоря уже о разного рода «ящиках» и пр., и пр. Кому все это не известно?..

Однако есть такие, кому не известно . Хотя живут они не до , а после . И жизненного, и прочего опыта им, казалось бы, вполне хватило бы, чтобы усвоить и освоить приведенный выше «контекст». И в собственной их судьбе, а если не собственной, то уж наверняка в судьбе близких и знакомых он, этот «контекст», сыграл немалую роль. И сами они, публицисты, очеркисты, философы, являются заметными фигурами в русско-американской эмигрантской прессе. Но вот какого рода поразительные открытия ими подчас делаются — разумеется, после экскурсов в область Холокоста и блистающих эрудицией описаний средневековых гетто.

Оказывается, хотя государственный антисемитизм в СССР был, на самом деле его как бы и не было, поскольку, вспоминает автор одной из статей, сам он когда-то учился в Московском Физтехе вместе с Натаном Щаранским, а Натан Щаранский, как известно, еврей... И еще: среди евреев-эмигрантов имеются профессора, у которых прежде была и приличная квартира, и дача, и даже машина «Волга», так о каком же, помилуйте, государственном антисемитизме может идти речь?.. Мало того, выдумав «государственный антисемитизм», злокозненные эти профессора, побросав свои кафедры, дачи и «Волги», явились в Америку, чтобы, по изящному выражению автора, «сидеть на велфере»... Логика, надо сказать, убийственная, а что до аргументов, то им позавидовал бы памятный нам всем «Антисионистский комитет»...

Следуя такой логике, к имени Натана Щаранского (который впоследствии девять лет отсидел в лагере, не стану напоминать — за что) можно присовокупить еще несколько имен, и куда более громких — к примеру, Райкина, Ботвинника, Плисецкой... Можно прибавить к ним и «отца атомной бомбы» Харитона, о котором «широким слоям трудящихся» сделалось известно лишь в самые последние годы, раньше на виду было только имя Курчатова... Но в общем-то подобные доказательства вполне соответствуют далеко не новому анекдоту о Рабиновиче. Встретились два еврея, один радуется: настали хорошие времена, у всех есть работа, другой возражает: да, но Рабинович-то не работает!.. Проходит время, они встречаются вновь, один вздыхает: стало трудно жить, люди ищут и не находят работы... Второй возражает: да, но Рабинович-то работает!.. Всегда, при любой погоде сыщется такой Рабинович, он нужен любой власти, в него всегда можно ткнуть пальцем. Ну, а если уж такой талант, как Харитон... «Такие люди нам нужны!..»

Итак, не было государственного антисемитизма, а если и был, то не такой страшный , — утверждает автор вышеупомянутой статьи. Правда, имел место кое-какой «бытовой»...

Впрочем, если разобраться, то и «бытового» не было. Вот другой журналист беседует со скульптором-любителем семидесяти лет. И попутно задается вопросом, отчего это в произведениях скульптора преобладает еврейская тематика? (То-есть, добавим, отчего бы ему не лепить, к примеру, английских лордов или, скажем, сечевиков-запорожцев?..) Вас что, одолевают национальные чувства? — иронизирует он. И с пристрастием допрашивает: — Или вы верующий?.. Или в прошлом предпочитали общество евреев?.. Нет?.. Тогда в чем же дело?..

Видимо, журналист убежден, что герой его очерка, проживая в Киеве, и слыхом не слыхал о Бабьем Яре. И, отвоевав Отечественную, не испытывал боли и горечи, когда в годы «борьбы с космополитизмом» читал в газетах усердно публикуемые гнусные фельетоны. И жены его, врача, никак не коснулась кампания против «убийц в белых халатах»... Ничего подобного, по мнению журналиста, не было. А была сплошная «дружба народов», сплошное торжество интернациональной политики, а если какому-нибудь Рабиновичу (вот когда он пригодился, тот самый Рабинович!..) в трамвайной давке отдавливали ногу, то тут же извинялись: «Простите, дорогой товарищ Рабинович! Не подумайте чего плохого!..».

Итак, ничего такого уж страшного не было, все это сочинили, про антисемитизм — государственный, бытовой... Кто сочинил?.. Ясно — кто... И тут же, на газетных страницах, излагается историйка во вкусе черносотенно-патриотических изданий: один еврей, добиваясь в американском посольстве статуса беженца, объясняет на интервью, что антисемиты его преследуют, нападают на него, когда он, помолясь, возвращается из синагоги. Ту же байку сообщает консулу и второй, и третий «соискатель», но на вопрос, где находится эта синагога, звучит ответ: «Меня так били по голове, что отшибли память...»

Так складывается образ еврея — эдакого жучка, рвача, проходимца, паразита. Вернее, такой образ сложился давно, ему только придается более современная окраска. Не черная — розовая. С разного рода оговорками, экивоками, с реверансами — тоже в стиле времени! — в сторону трагедии, постигшей еврейский народ. С заверениями, что никакой потачки антисемитизму тут нет, наоборот!.. Но при всем том «первоисточник», подкрепляющий собственные рассуждения, иной раз даже не скрывается. Так, например, в одной и той же статье можно встретить описание не столько существовавших, сколько выдуманных автором льгот, которыми пользовались члены Союза писателей, и тут же — цитату из Куприна: «Каждый жид — прирожденный русский литератор». В подтверждение этого сообщается, что «московская писательская организация в 60-е—70-е годы более чем наполовину состояла из евреев».