Олдос Хаксли - Серое Преосвященство: этюд о религии и политике

У монаха была такая репутация, что теперь с его именем связывали любое странное или сомнительное происшествие. Он не только спланировал убийство Густава-Адольфа; он еще и играл первую скрипку в том cause celebre [70] Громком деле (франц.) , которое много месяцев подряд служило главной темой разговоров при дворе, среди жителей Парижа и всех провинциальных городов, во всех мужских и женских монастырях, во всех приходах — дело отца Урбена Грандье из Лудена и якобы околдованных им монахинь. Одержимость бесами, которую искусно симулировал целый монастырь истеричных урсулинок по шпаргалкам духовников; сговор монахов с адвокатами в целях лжесвидетельства против ненавистного конкурента в религиозной и сексуальной сфере; блудливый священник, угодивший в сети собственных похоти и тщеславия и казненный по ложному обвинению и со всеми утонченностями садизма, — эта история занимает почетное место в анналах человеческого скотства вообще и религиозного скотства в частности. Молва обвиняла обоих Преосвященств — и пурпурное, и серое. Считалось, что Ришелье подстроил сожжение Грандье, мстя за ходившую под именем последнего сатиру. Про отца Жозефа говорили, что он подстрекал протагонистов чудовищной драмы из чистого тщеславия. Во время экстазов урсулинкам Лудена являлся святой Иосиф, и капуцин будто бы принял явления своего святого тезки за изысканный комплимент. Оба обвинения были беспочвенны. В Луденском деле ни Ришелье, ни отец Жозеф не согрешили ничем, кроме слабости. Рассчитывая приобрести популярность участием в разжигавшем такой интерес и (на ранних стадиях) фанатический энтузиазм деле, Ришелье заплатил экзорцистам, которых в 1633 году пригласили поработать над монахинями. Это был неудачный шаг — тем самым весь процесс как бы получал официальную санкцию. Что до вмешательства отца Жозефа, оно заключалось в посещении Лудена, быстром опросе свидетелей и поспешном возвращении в Париж. Луден был осиным гнездом; делу дали пойти его естественным ужасным чередом. 18 августа 1634 Грандье исправно взошел на костер.

А в Германии между тем положение быстро ухудшалось. Весной 1633 года возник новый франко-протестантский союз — Гейльбронская лига: ее армиями командовали Бернгард Саксен-Веймарский, Горн и Баннер. Авантюрист королевской крови в поисках свободного престола, Бернгард решил добыть себе герцогство. Воспроизводя — с обратным знаком — политику императора по возвращению протестантов в лоно Церкви, он захватил большие куски епископальных территорий в Рейнской области, провозгласил себя их правителем и начал навязывать католическому населению протестантизм. На сторонников Империи это оказало такое же действие, как четырьмя годами ранее на протестантов — Реституционный эдикт: у них возродилось желание воевать. Краткосрочный опыт Бернгарда по принудительному обращению бросил императора в объятия ультракатолической партии.

А Валленштейн тем временем пытался осуществить свою давнюю мечту — объединить Германию под центральной властью, которая будет подконтрольна ему самому. Заключив сепаратный мир с саксонским курфюрстом, в котором он видел потенциального союзника, Валленштейн двинулся на север, разбил шведов у Штейнау, захватил ряд городов, где Густав оставил гарнизоны, и, дойдя почти до Балтийского моря, дотла разорил и ту часть страны, которую больше двух лет почти не затрагивали солдатские бесчинства. Пока Валленштейн действовал на севере, шведы и немецкие протестанты терзали южную Германию.

После того, как Бернгард захватил Регенсбург, Валленштейн был вынужден оставить Мекленбург и Померанию, так и не добившись ничего, кроме их полного разорения. Зима парализовала действия обеих армий. Солдат отправили на зимние квартиры — отбирать у мирных жителей их скудные припасы. Валленштейн не прекращал попыток установить мир и объединить Германию под собственным началом. Одновременно — с помощью агентов отца Жозефа и некоторых чешских аристократов — он интригами добивался богемской короны. Император встревожился и вторично дал ему отставку. Валленштейн обратился к своим офицерам и стал открыто искать шведской помощи. Шведы осторожничали; большинство офицеров остались верны императору. Объявленный вне закона, Валленштейн бежал и 25 февраля 1634 года был убит в Эгере двумя шотландскими пресвитерианцами и ирландским папистом — офицерами его разноязычной армии.

Место Валленштейна занял Галлас, при номинальном командовании короля Венгерского, сына и наследника Фердинанда. Имперские войска отбили Регенсбург и осадили Аугсбург, в 1632 году захваченный Густавом. На следующий год город сдался, от голода и болезней потеряв четыре пятых населения. Летом 1634 года кардинал-инфант во главе пятнадцати тысяч отборных, закаленных в боях испанских солдат выступил из Италии, перешел Альпы и соединился со своим кузеном, королем Венгерским. Рубенс оставил нам прекрасное полотно, изображающее, как темноволосый король и блондин инфант почтительно приветствуют друг друга посреди своих войск и множества аллегорических орлов, лавровых венков, речных богов и Муз — а может быть, это главные добродетели? Как узнать? Все его жемчужно-телесные создания удивительно похожи одно на другое, и нигде нет даже родинки, чтобы отличить Пасифаю, скажем, от Умеренности, а Беллону — от Елены Фурман. Эта картина подтверждает одно обстоятельство, слишком часто упускаемое из виду историками «философского» направления, — что искусство может и не иметь к жизни никакого отношения и что изучение шедевров живописи, поэзии, музыки проливает лишь очень слабый свет на реальный характер той эпохи, в которую они созданы. Кто бы сумел из собрания итальянской живописи XV века вывести общество, описанное Маккиавели? Обычно произведение даже самого «верного натуре» художника изображает в лучшем случае то, чем его современники хотели быть, а не то, чем они действительно были. Такие художники, как, скажем, Рубенс или Корнель, исторически значимы не потому, что сообщают что-то о конкретных фактах и реальных людях своего времени, а потому, что их картины и драмы ярко иллюстрируют боваристские [71] «Боваризм» — термин писателя Жюля де Готье, образованный от имени героини романа Гюстава Флобера «Госпожа Бовари» — желание жить придуманной жизнью, быть не тем, что ты есть. мечтания, владевшие душой XVII века, — мечту о сверхчеловеческой пышности и мечту о сверхчеловеческом благородстве, стремление к большей, чем персидская, роскоши в невозможном сочетании с большим, чем спартанский, героизмом.

На короткое время королю и кардиналу-инфанту почти удалось воплотить в реальность то великолепие, которым их наделили кисть и воображение Петера-Пауля. 6 сентября в Нордлингене они сошлись с главными шведскими силами под предводительством Бернгарда Саксен-Веймарского и разгромили их. Эгер покончил с мечтой Валленштейна о Германии, объединенной под военной диктатурой; Нордлинген покончил с мечтой Густава о великой протестантской Германской империи под верховенством Стокгольма. Парадоксальным образом, Нордлинген покончил и с мечтой Фердинанда о католической, контрреформаторской империи под властью Габсбургов. Слишком уж решительная победа Галласа привела к активному вмешательству французов; а оно, в свою очередь, привело к краху Испании и окончательному уходу Австрии из Западной и Северной Германии.