Антон Баков - Демократия по-русски

Помню, в молодости в кинотеатре я смотрел перед фильмом местный киножурнал, в котором показывали, как по коридору шёл огромный мужик, а в это время там горели лампочки. И вот мужик входил в кабинет и громко так вопрошал: «Как вы, туда-растуда вас, занимаетесь энергосбережением? Почему в коридоре нет никого, кроме первого секретаря обкома, а лампочки горят?» Этим человеком был, конечно, Ельцин. И это всё, что я тогда о нём знал. Так что молодёжь, даже довольно «продвинутая», относилась к Ельцину, можно сказать, «ровно». Потому что была «не в теме».

В 70—80-е годы Свердловск, наконец, стал городом, где бурлила жизнь. Подросло первое поколение подлинных коренных свердловчан, родившихся и выросших в нашем городе, а не сбежавших из колхоза или эвакуированных вместе с заводами подальше от наступавших немцев. Ни до, ни после в столице региона никогда не проживало одновременно столько молодых, «продвинутых» и образованных людей.

Позже, в 1984—1985 годах, наши вузы упадут в демографическую яму – далёкое эхо страшных военных потерь, а немногочисленных парней, принадлежащих к поколению 80-х, заберёт советская армия. Потом произойдёт великий «исход» евреев, немцев и вообще людей, попросту уставших от «совка». И подыстощившийся город вернёт себе провинциальное наивное самодовольство.

Но тогда у Свердловска на некоторое время появилось своё неповторимое лицо – «выстрелил» долгожданный уральский «бэби-бум», и мы дождались наш запоздавший Вудсток. На авансцену вышел свердловский рок: сначала «Урфин Джюс», потом «Наутилус», «Агата Кристи», «Чайф», «Апрельский марш», Настя Полева и прочие. Конечно, вряд ли расцвет рок-культуры был хоть как-то связан с деятельностью Ельцина. Если его участие в развитии МЖК и тех же стройотрядов отрицать невозможно, то к «роковому растлению» молодёжи он отношения не имел.

Ельцин, безусловно, любил «ходить в народ» и быть с ним на короткой ноге, но разве это, к примеру, могло повлиять на легализацию первого в России рок-клуба? Может быть, косвенное воздействие на формирование активной молодёжной среды Ельцин, за плечами которого была бурная молодость, и оказывал – к примеру, если бы он был консервативным «сухарём», то ЦК ВЛКСМ без особого труда задавило бы ростки независимости в молодёжи.

Впрочем, для седовласых бонз из ЦК Ельцин, которому в 54 года доверили Московский горком КПСС, тоже был своего рода «продвинутой молодёжью» из провинции. Да, у обветшавшей партноменклатуры тогда было весьма своеобразное ощущение времени. Так что весьма немолодой Ельцин был для «центра» тем самым «юным нападающим» от политики, которого взяли в Москву на скамейку запасных. Видимо, потому, что у партии к тому времени эта скамейка стала очень короткой…

Ельцин был незаурядным главой Свердловского обкома. Выделялся он, главным образом, благодаря успешным стройкам. В то время начальство созрело, чтобы переселять граждан из сталинских бараков уже не в крохотные «хрущёбы», а в гораздо более комфортные «брежневки», гордо прозванные «домами с улучшенной планировкой».

Для партийно-советской номенклатуры нашего города даже построили один особенный дом, где в каждой квартире было аж по два санузла. И хотя начальство о новой привилегии, естественно, не распространялось, несознательные строители рассказали об этом «по секрету всему свету». Народ был потрясён и «жёстко» прозвал начальственную многоэтажку «домом засранцев». Осторожный Ельцин в этот дом не въехал.

Примечательно, что и в партию Ельцин вступил чуть ли не в 30 лет и довольно поздно начал делать партийную карьеру, во всяком случае, позже всех других партийных бонз. Всё же партийная судьба Ельцина сложилась крайне успешно – во многом потому, что он никогда не изображал из себя пламенного коммуниста.

Конечно, он также не являлся диссидентом и принципиальным оппозиционером, но не был при этом и законченным «жополизом». Иначе бы Ельцин стал коммунистом ещё в вузе, где он был капитаном баскетбольной команды и вообще заметной личностью. Так что, кажется, что не Ельцин целенаправленно стремился к власти, а власть сама нашла его.

С именем Ельцина прочно связана история строительства уральских птицефабрик. Народу в то время было попросту нечего есть, а дешёвые и плодовитые курицы отчасти решали продовольственную проблему. Так что всё моё детство, как и детство других уральских ребятишек, прошло в очередях за рефтинской курицей, можно сказать, совершившей революцию в питании уральцев. Только это была не «курица», а «кура», как её уважительно «обзывали» рукописные ценники.

Но если уж с «птицами невысокого полёта» отношения у Ельцина худо-бедно «выстроились», то свиноводство он, увы, провалил. Огромную птицефабрику оказалось построить куда проще, чем большой эффективный свинокомплекс. В общем, Лайский свинокомплекс в посёлке Уралец севернее Нижнего Тагила так и остался гигантским железобетонным напоминанием о той нехитрой истине, что разводить свиней должны всё-таки свиноводы, а не партийные бонзы. Таким же памятником неудачному скотоводству по-уральски, только меньшего размера, был когда-то самый большой в Советском Союзе, а ныне заброшенный крольчатник в посёлке Малый Исток возле екатеринбургского аэропорта «Кольцово».

Вопрос о сносе дома Ипатьева, который часто муссируется в обществе как лишний повод «пнуть» Ельцина, нельзя было решить иначе, чем это было сделано, – за него отвечала Москва. По большому счету, Ельцин не мог не снести дом Ипатьева. В противном случае сам дом просто «снесли» бы вместе с Ельциным.

А потом Россель был вынужден «отдать» Ельцину, как президенту России, и Дом Ипатьева, и останки Николая II и его семьи. Как своеобразно пошутил мой будущий друг Борис Немцов, возглавлявший правительственную комиссию по захоронению: «Эдуард Эргартович, это же не ваши кости – это царские кости. Так вот и отдайте их».

Впрочем, современная молодёжь, особенно «понаехавшие» в Екатеринбург из других городов и весей, знать не знают и ведать не ведают, что такое дом Ипатьева. А ведь он был символом сатанинской гордости и торжества пресловутой высшей революционной справедливости – местом жестокой и беспощадной расправы «красных дьяволят» над старой Россией.

В Екатеринбурге в доме инженера-строителя Н. Н. Ипатьева в ночь с 16 на 17 июля 1918 года безжалостно расстреляли Государя Императора Николая II, Государыню Императрицу Александру Феодоровну, их пятерых детей (Великих Княжон Ольгу, Татиану, Марию, Анастасию, а также Наследника – Цесаревича Алексия) и верных слуг, решивших быть рядом с Царской Семьей до конца.