Марк Бойков - Кто же спасет Россию?

Конечно, ни ген человечности, ни детектор лжи не обезопасят нас на все 100%. Эта категория людей, рвущихся к власти, уже с детства постигает законы мимикрии, умеет ловчить, знает подходы, способы проникновения, карьерного роста и, главное, где, когда, как и кого для своего успеха следует предать, прикрыв предательство благочинными помыслами.

Поэтому нет другого пути спасения человечества, как устранить самоё власть, вожделенный диктат одних над другими, переформатировать её в порядок научного, а не волевого управления.

И единственное средство к тому – возврат к марксистской доктрине природы, общества и человека и выдвижение в лидеры общества творчески заряженных людей, новаторов производства.

Много зверья в человеческом обличье, а при потере стабильности в обществе их становится катастрофически много.

Говорю не о государственной власти. Она состоит из относительно небольшого числа разных по уму и нравственности лиц. Я говорю о государстве как платформе обитания множества негодяев, обслуживающих этих лиц, куда из всех щелей и подвалов тайными ходами и парадными лестницами лезут к должностям и званиям сотни тысяч приспособленцев, карьеристов и просто подонков. Внешне это обычные, при галстуках, люди, но действующие не из созидательных, а корыстных, своих потребительских целей.

Государство как таковое возникло в результате стихийных обменных процессов на исходе первобытного состояния, когда выделились богатые, поднявшиеся затем над обществом как эксплуататорский класс к политическому господству и тем открывшие эру антагонистических формаций: рабовладение, феодализм, капитализм. Государство стало выражением политической воли экономически господствующего класса. Эту волю с тех пор и проводят услужливые карьеристы-слуги, зависимые от высших чинов и богатеев.

Марксизм, идейно вооружая пролетариат, обосновал требование революционного уничтожения государства, как охранной системы господства эксплуататорских классов, и его замены «управлением вещами и производственными процессами», отводя для этой цели исторически-переходный от капитализма к социализму период. Основным условием достижения этой цели было уничтожение классов. Но не в смысле физического в отношении людей, а в смысле устранения разницы в их общественном положении.

Установив диктатуру пролетариата и приведя к ликвидации всех эксплуататорских классов /капиталистов, помещиков, кулаков/, рабочий класс при этом сам перестает быть классом, устанавливая полное равенство с другими социальными слоями, крестьянами, трудовой интеллигенцией, что, по сути, и есть завершение переходного периода и превращение общества в социалистическое, бесклассовое общество. Бесклассовость – это право менять род занятий не по принуждению и оседлости, а по способностям и таланту, быть свободными в реализации своих личностных особенностей и дарований.

Но сегодняшние коммунисты, даже кандидаты и доктора наук, подлинного марксизма не знают, считают его либо устаревшим, либо неточным, «не выдержавшим проверки исторической практикой». Это худшие из негодяев,которые ради своих зарплат и грантов готовы говорить, что от них требуется. Они подвергли суду не общество, которое было изломано, а потом добито в результате перестройки и реформ, а марксизм-ленинизм, поддавшись либеральным инсинуациям и давлению со стороны правительства.

Начальное искажение коммунизма в свое время привнес И. Сталин, отступивший от Программы РКП(б), осуществив скрытный государственный переворот при принятии Конституции СССР, превратив диктатуру пролетариата в инструмент собственного всевластия. Н. С. Хрущев, не будучи глубоким марксистом, свел проблему к критике культа личности. В последующем каждый генсек добавлял свою лепту в искажение марксизма и излом исторического пути страны, что обернулось извращением всего коммунистического движения и вырождением его основ.

Либералы же местного значения постеснялись объявить «новых русских» теми, кем они являются на самом деле /жуликами и ворами/ и назвали нейтрально: предпринимателями. Коммунисты же, превратившись в упертых «коммуняк», припомнив марксистскую терминологию, обозвали их капиталистами. И, вместо постановки вопроса о юридической ответственности, завели старую пластинку о необходимости социалистической революции, тем самым лишь напугали общество, упустив момент о судебном возмездии за обрушение страны.

КПСС, перестав быть партией, разложившись идейно и политически, собрала свои остатки под хоругви КПРФ и передала ей эстафету глупостей, не поняв в марксизме основных положений о классах, государстве, переходном периоде и социализме как таковом. И натворила новых.

Не разобравшись, что стадия «первоначального накопления», по Марксу, закономерно длившаяся в средние века по 2–3 столетия, теперь с помощью разнузданного грабежа и протекционизма оказалась пройденной за 2–3 года и, соответственно, юридическую ответственность по персоналиям подменила псевдоклассовой, наделив тем самым воров презумпцией невиновности. Неправомерность репрессий в сталинские времена она, таким образом, обратила в индульгенцию невинности для нынешних воров и преступников и спор о виновности превратила в социальный выбор, практически замаскировав черный передел так наз. «перестройщиков» и реформаторов.

Но воры не стали капиталистами. Не усвоив исторических законов, не создав, а изъяв богатства у народа, «новые русские» занялись выработкой закулисных связей с властями: подкупом, перепродажей, долевым участием, санкционированным захватом, выводом капиталов за границу и пр., пр. «новые русские» – чтобы скрыть воровство и придать криминалу респектабельный, документированный вид.

Коммунистам же следовало разоблачить измену Сталина, начатую еще при жизни Ленина, осудить массовые антиисторические репрессии и заняться человеком.

Продекларировав победу социализма, Сталин практически не знал, что с обществом делать дальше, и просто укрепил свое положение сохранением диктатуры пролетариата. Но развернувшиеся в массах репрессии подсказывали, что что-то тут не так. А не так – это то, что живые люди, в своих взаимоотношениях разные, при конфликтах начали использовать перенесенную из прошлого идеологию классовой борьбы, чтобы оказаться в фаворе у властей или отвести от себя подозрения. Чудовищная массовость репрессий подсказывала, что обществу без классов не соответствует классовая надстройка. Ангажированность борьбой мстила за себя в межличностных отношениях. К социализму люди оказались не готовы. А уяснить нелогичность и противоречивость руководящих идей в изменившемся обществе оказалось некому.