Алла Сергеева - Русские. Как мы изменились за 20 лет?

Однако наивная надежда, что бывшие пионеры, комсомольцы и коммунисты, воспитанные в атеизме, по мановению волшебной палочки тут же станут истинно верующими – все-таки заблуждение, ускользнувшее от внимания и забот Церкви. Вернув свое влияние и уважение, Церковь активно занялась возвращением конфискованного при советской власти имущества, получением налоговых льгот, отложив в долгий ящик и обучение новых священников, и проповеди среди новообращенных верующих. Однако несмотря на эти промахи, церковь все-таки оставалась самым уважаемым институтом в стране. Доказательство тому хотя бы то, что за прошедшие 20 лет пресса не опубликовала ни одной карикатуры на священников, хотя всячески упражнялась в высмеивании политического истеблишмента.

Получив власть и авторитет (впервые после долгих гонений и официального атеизма), Русская церковь вдруг оказалась полностью на виду. А тут еще подоспела безудержная свобода в СМИ с ее пристальным интересом ко всем ошибкам и просчетам людей во власти, в том числе и церковной. Обществом очень болезненно была воспринята скандальная информация в СМИ о часах предстоятеля, бронированных «Мерседесах» Московской патриархии, чартерных самолетах, православных мотопробегах и прочем, что гасило «дух святости» РПЦ. Психологический эффект от таких публикаций оказался невероятно сильным. Прежде гонимая, страдающая, искупающая чужие грехи, Русская церковь теперь рисуется в образе некоего хозяйственника в рясе, обладающего мощным административным ресурсом. Эта сила наступает, претендуя на особые привилегии и даже на особые функции, которые все больше берет на себя.

В последние годы РПЦ стала играть все более активную роль в жизни страны. Новый Патриарх, признав, что «все мы живем сейчас в жестком постхристианском обществе», выступил за усиление роли Церкви, за «новую христианизацию России», за создание военных часовен в армии, за введение религиозного образования в школах, за строительство 200 модульных храмов в Москве и т. д. Он, к тому же, выступил в поддержку Президента и против оппозиционных митингов, нажив себе врагов.

Интересно, что за консолидацию всех политических сил и в поддержку Президента (точно так же, как и Патриарх) выступили представители и других монотеистических религий в России (раввины, муфтии). Но гнев либеральной прессы и обвинение в сращивании Русской церкви с государством вызвала только одна фигура – предстоятель Русской Православной Церкви. Сам он воспринял эту критику в свой адрес как агрессию против Русской Православной Церкви, агрессию против христианизации общества. 22 апреля 2012 г. РПЦ даже провела во всех кафедральных соборах молебен в защиту ее святого имени, в защиту поруганных святынь Церкви.

В связи с этими событиями можно задать простой вопрос: почему никто в либеральных СМИ не нападает на евреев или мусульман, хотя и раввины, и муфтии тоже дружно поддержали нового Президента? Почему никому не придет в голову даже вообразить себе пляски шалых девок в синагоге или мечети? Но почему это стало возможным в главном православном храме страны? И почему в ответ на гнев оскорбленных верующих начался «крестоповал» и истерика «из-за жестокости РПЦ», преследующей хулиганок?

Объяснить эту явную несправедливость по отношению к РПЦ можно только одним: ее слабостью, а также полным отсутствием иммунитета к нападкам и пересудам.

Но как Православной Русской Церкви было не ослабеть после стольких испытаний? Ни одна религия не пострадала так тяжко, как русское православие. При том, что гонения на него начались не сегодня и даже не вчера. 300 лет назад его пытался уничтожить Петр Великий, запретив выборы Патриарха, превратив православие в такую хитрую форму верования, которая управляется Синодом и обер-прокурором, а главой Церкви провозгласил самого себя, императора. Разве это не противоречило русской православной традиции, не убивало веру русских, не ослабляло Русскую церковь?

Не успели вернуться старые православные традиции, как к власти пришли большевики. А уж эти-то каленым железом выжигали веру, грабили церкви, направо и налево торговали церковным имуществом, преследовали верующих, убивали тысячами священников, превращали церкви в склады или приюты для малолетних преступников. Малиновый звон и «сорок сороков» в Москве остались только в книгах. Еще разрушительнее была навязанная квазивера – учение о коммунизме. Десятилетиями делалось все, чтобы разрушить представление русского человека о душе, его веру в Бога. Да и в новые времена государство ведет себя непоследовательно по отношению к Православной церкви. Известно, что в отдельных регионах государством поддерживаются мусульманские учебные заведения, а на другие веры (православие, иудаизм, буддизм) такая поддержка не распространяется. Как можно объяснить такую избирательность?

И как Русской Православной Церкви не ослабнуть, если у нее нет реальной защиты – ни внутри страны, ни за ее рубежами? Внутри страны защиты нет, как нет и единства в разодранном противоречиями обществе. А за пределами страны защиты православия тем более ждать не приходится. Потому что – в отличие от других религий – православие коренится именно в России. Другие монотеистические религии (буддизм, иудаизм, мусульманство) имеют за рубежом сильные религиозные центры, мощное международное влияние и лоббистские сети, и именно оттуда идет их денежная подпитка и защита. А русское православие связано преимущественно с Россией, и помощи извне ему ждать не приходится. Поэтому нападать на него легко и безопасно.

Есть статистика, по которой количество религиозных учреждений на душу населения меньше всего у христиан, у православных. Это касается и Москвы, бывшей городом «сорока сороков», где церквей осталось не больше пары сотен, тогда как население удесятерилось. Была принята программа строительства еще двух сотен модульных церквей, но она встретила огромное сопротивление в СМИ и даже среди населения.

Очень сильно влияет на отношение к православию и глобализация , затронувшая все сферы жизни в России. Может быть, как раз в религиозной области и находится одна из самых болезненных точек соприкосновения русской культуры (созданной в лоне православия) и глобализации. Ведь глобализация, вторгаясь в духовную сферу, затрагивает каждого человека. Сейчас появился новый тип личности – игровой, виртуальной. Он легко меняет социальные маски: сегодня он может быть коммунистом, завтра – буддистом, православным, либералом, патриотом и т. д. Смена ролей и стилей, игра в бисер с ценностями и масками увлекает, особенно молодых. Им, как правило, нравится тотальная ирония, игровой маскарад, пляски на амвоне, виртуализация жизни, культурный и религиозный плюрализм. И как это соотнести с православием и его строгими правилами?