Алла Сергеева - Русские. Как мы изменились за 20 лет?

Православие для русских никогда не было одним из многих религиозных вероучений, а было всегда самым важным и единственным. Но в последние 20 лет в России имели место многочисленные попытки внедрить чужие секты и религии, даже псевдохристианские. Сейчас в России религиозное пространство многолико и неоднородно. Кроме традиционных конфессий здесь можно встретить дохристианские верования (шаманизм и язычество), а также религиозные учения, нетрадиционные для российского общества. Множественность таких вероучений – и есть результат того, что Россия, как и другие страны, находится в пространстве современного постмодернизма, когда рушатся устоявшиеся религиозные и культурные системы, меняются духовные ценности. Такая искусственная множественность усиливает в обществе различия, и оно еще больше теряет способность быть солидарным и единым, а значит – не может сопротивляться никакой тирании, из него испаряется любая демократия.

Результат ослабления Русской церкви таков: в России больше нет единого смыслового центра , который упорядочивал бы окружающий мир, помогал бы людям иметь одну и ту же точку зрения, хотя бы по отношению к пониманию «добра» и зла»: вот это – то, что надо, а вот это – табу. А без единого смыслового центра не может быть и гражданского общества – есть только аморфная толпа. И нравственность в таком обществе неминуемо падает, раз слабеет ее камертон – вера.

Отсюда и иное отношение к вере – чисто потребительское, что, впрочем, естественно в обществе массового шопинга. Люди идут в церковь, как в супермаркет, рассчитывая с помощью иконки в машине или зажженной свечки в храме избавиться от напастей, выпросить себе повышение по службе и т. п. Вера, православные обычаи – теперь уже не столько вера в Христа, а скорее средство самоидентификации, традиция, ритуал, о котором вспоминают от случая к случаю. Похоже, что и в будущем православию вряд ли удастся занять роль единого религиозно-идеологического центра, как это было в старой России.

Представители русского духовенства относятся к глобализации настороженно, даже отрицательно. Они не принимают такие ее проявления, как экуменизм (объединение церквей и конфессий). С позиции православной церкви экуменизм – ересь, лжеучение, с которым нужно бороться. Сама псевдодемократическая идея равноправия всех конфессий ставит знак равенства между поклонением языческим богам и Христу, что недопустимо и для православного, и вообще для христианина. Представители русского духовенства считают, что это очень опасно, поскольку рано или поздно может привести к нарушению христианской морали, к созданию на земле унитарного наднационального сообщества. В таком обществе постепенно будут сокращаться свободы и вводиться жесткий контроль, а личность человека будет унифицироваться путем цифровой кодификации (код ИНН), и на каждого человека будет создано электронное досье. Как протест против «электронного концлагеря» было даже создано протестное движение «За право жить без ИНН». К тому же компьютерная зависимость сравнима с попаданием в тоталитарную секту: эти люди перестают ценить жизнь как Божий дар.

Вездесущий рынок, перевернувший мозги россиян, нападки на РПЦ, тяжелая поступь глобализации и проявления экуменизма, конечно, не облегчают жизнь верующих в России, не укрепляют их веру. Но даже не это главная беда.

Самое тяжелое то, что реальная жизнь в России противоречит, даже враждебна духу христианства. В стране, где есть тысячи сирот при живых родителях, где матери убивают своих детей, а старики подвергаются насилию из-за орденов или денег, – в такой стране попираются сами основы христианства при всеобщем непротивлении. Удивительны крайности и непоследовательность в поведении людей: они часами и даже днями могут стоять в очереди, чтобы приложиться к святой реликвии или окропиться святой водой. А вот с заповедью «Возлюби своего ближнего» как-то не очень получается. Даже советская мораль, при всей ее ущербности, была в чем-то ближе к христианской.

Пытаясь играть роль морального камертона и скрепы в обществе, Русская церковь поддержала введение курса «Основ религиозной культуры и светской этики народов России», а также введение института военных священников в армии. Знание своей культуры – вот цель этого курса. А если человек не хочет знать религиозную культуру своей страны, то ему на выбор предлагается получить хотя бы общие представления об этике отношений между людьми. Разве это – «навязывание церковных канонов» (из СМИ)?

Казалось бы, о чем тут спорить? Любое знание – благо, а знание основ этики и морали – двойное благо в деморализованной стране. Но нет! И здесь не получилось единодушия. Ровно пополам разделились мнения о том, нужно ли вводить в школе изучение основ религии: 44 % (за) и 43 % (против). Любопытно, что в начале 2000-х годов эта идея имела бо́льшую поддержку, чем сейчас. Сам Патриарх признал, что «основы православия» в школе не пользуются популярностью у родителей школьников: в Петербурге его выбрали только 9 %, в Москве – 23 %, в среднем по России – 32 %. Значит, большинство населения категорически не желает изучать основы религии и светскую этику? Откуда такое?

Как видим, интерес к религии в России есть. Однако население настороженно относится к претензиям Церкви на возрастание ее роли, в том числе и политической. В ответах на вопрос « Должна ли Церковь оказывать влияние на принятие государственных решений ?» наблюдается выразительная динамика. Так, в 2005 г. «да» ответили 45 % , (остальные были «против»), в 2007-м – 29 % , а в 2012-м доля сторонников политического влияния Церкви (на фоне ее проповеди) сократилась до 26 %. Треть граждан считает, что политическое влияние Церкви сейчас слишком велико.

Откуда эта боязнь усиления роли Церкви? Разве Русская церковь борется за политическую власть в стране? есть ли основания так думать?

В этом страхе видится не просто антицерковный протест. Здесь слышатся отголоски протеста вообще – против системы «русской жизни», против власти, когда любое начинание, план или действие, поддержанное совместно Церковью и властью, бросает тень прежде всего на саму Церковь. Так косвенно выражаются массовые протестные настроения в обществе.

В начале 2000-х годов доверяли Церкви как институту – 40 %, а через 10 лет доверие к ней подскочило до 50 %. Казалось бы, можно радоваться такому доверию. Однако за последние годы выросло и число тех, кто не доверяет Церкви (полностью или частично). А это весьма немало, когда претендуешь на консолидирующую роль в обществе. Кстати, доверие к самому Патриарху, включенному социологами в список политиков, которым доверяют, опустилось с 10 % (2010 г.) до 5 % (2012 г.).