Алла Сергеева - Русские. Как мы изменились за 20 лет?

Распространение этой бизнес-метафоры на любые виды деятельности как бы погружает человека в деловой мир, затирает конкретный смысл его телодвижений, придавая им некую престижность. В общем, вполне в духе времени: стирает точный смысл, затуманивает и приукрашивает. И эти довольно мутные слова – дань сегодняшней моде, стремлению, с одной стороны, скрыть суть дела, а с другой – придать делу серьезность и значительность. Когда кто-то говорит: «Я участвую в проекте », – это может означать все что угодно: от строительства будущего завода до хождения по улицам с рекламным плакатом на спине. А за «выпуском нового продукта » может скрываться что-то очень значительное, а может – и ерунда. Собеседнику дается возможность додумать, заполнить пустоту, и лучше, если это заполнение будет в выгодном для вас ключе. Слова-то какие – многозначительные, с подтекстом, да еще иностранные!

Так работает бизнес-метафора. Да и само слово « бизнес » устроено точно таким же образом. Фраза «У него свой бизнес » не означает почти ничего. Объяснить можно только через отрицание: этот человек – не госслужащий, не врач, не учитель, не работник, не богема. А диапазон смыслов может быть огромный: от миллиардера, владельца заводов, газет, пароходов – до продавца шаурмы или мелкого мошенника.

Примерно так же мутно и размыто слово « менеджер », как называют теперь самых разных людей: от продавца колбасы ( менеджер по продажам! ) до руководителя крупной компании. Оно стало так популярно, что вытеснило на обочину другие привычные слова: руководитель, управляющий, управленец, клерк, служащий и др. В сущности, оно может обозначать любую наемную профессию, в том числе и профессию уборщицы: менеджер по клинингу. Можно услышать: «Подождите, к вам подойдет наш менеджер », хотя можно было сказать «наш сотрудник».

Зачем русскому языку это пустоватое слово? Дело в том, что за ним скрывается не столько профессия, сколько респектабельный образ жизни, особая корпоративная культура. Менеджер — это стабильная работа, стабильная жизнь с бизнес-ланчами и клубами, поездками за границу. Это что-то вроде среднего класса минус богема. Престиж этого слова делает любую профессию приманкой, помогает скрыть истинное положение вещей. Вместо продавец или уборщица можно сказать важно: «Я – менеджер» – и тем самым приобщиться к солидному классу солидных людей.

Хотя язык всегда проговаривается и выдает потаенное, эти новые лукавые слова как волшебной палочкой затушевывают нашу реальную жизнь, наше социальное положение. Люди в разговоре о себе предпочитают многозначительную неопределенность, как бы говоря: «У меня все в порядке». А если даже и не совсем в порядке, то пусть собеседник так думает. Правда сейчас порой слишком болезненна.

Дань новому времени и новым политико-экономическим отношениям – русское словечко « пиар ». Русское, хотя оно основано на английском PR, то есть Public Relations, что значит «связи с общественностью». Зато оно приобрело русскую огласовку, собственное, исключительно русское значение, да такое, что его не узнают ни англичане, ни американцы. И к тому же породило русскую семейку выразительных производных: пиариться, пиарщик, пиаровский (ход), отпиарить и т. д. Из узкопрофессионального оно стало национальным, распространилось с рекордной скоростью и, несмотря на мутный смысл, понятно всем.

При этом оно так сильно отличается от английского прототипа, что англоязычные люди его не понимают. Да и большинство русских, употребляющих это слово, понимают его весьма приблизительно: для многих оно ассоциируется с чем-то негативным, с агрессивным навязыванием своего мнения. Стандартное определение пиара в русском языке – «черный». А пиарщика люди представляют себе обычно как циничного пройдоху, готового обмануть, навязать свое мнение, чтобы «впарить» что угодно. Фраза «Это совсем не пиар » говорится, чтобы убедить собеседника, что это – чистая правда!

Непонятно одно: как страна жила раньше без пиара ? Ведь сам факт «навязывания мнения» в России существовал всегда. Популярность этого слова, видимо, означает только одно: вот теперь русские окончательно осознали, что ими кто-то манипулирует (небезвозмездно, конечно) и что теперь они не боятся говорить об этом с осуждением.

Public Relations – источник русского пиара – в словаре объясняется как «некие усилия, направленные на поддержание доброжелательных отношений и взаимопонимания между организациями и обществом». Но в русском словечке нет ни идеи доброжелательности, ни стремления к взаимопониманию. Дикий российский капитализм подкорректировал смысл этого слова, сделав его чуть ли не ругательством. Тем более что и сам термин неуклюж: что за «связи с общественностью»? Кто такая эта «общественность»? Слово пиар затерло эту неуклюжесть, вобрало в себя все негативные смыслы, связанные с этим явлением русской жизни. Правда, в СМИ все время пытаются объяснить, что пиар – это совсем не страшно, это совсем не то, что вы подумали, что настоящий пиар – это вовсе не стремление обдурить клиента или избирателя, а наоборот – желание ему угодить. Жизнь покажет, удастся ли этому слову очиститься от черных ассоциаций, навеянных русской жизнью.

Победившая в России идеология потребления и тяги к богатству тоже привнесла в русский язык много нового. Теперь многие не просто мечтают разбогатеть, а обязательно жить в элитной квартире со стильной мебелью, носить эксклюзивные часы и актуальную прическу, смотреть только культовые кинофильмы. Российская культурная парадигма меняется.

Как видим, в русском языке последних лет появилась целая обойма гламурных слов, и она постоянно пополняется, поскольку установка на потребление и власть денег в русском сознании пока не исчерпана, а только усиливается. В молодежной среде возник некий жаргон, который помогает молодым самоутверждаться, создавать свой собственный мир с разнообразными удовольствиями – причем «здесь, сейчас и сразу». СМИ и телеэфир заполнены описаниями светских приемов, ресторанных тусовок и презентаций, навязывая свои эталоны «красивой жизни». Ведь теперь «жить нужно в кайф», как поется в песне Лады Дэнс.

Вот из этой среды и вышло слово гламур . Впервые оно зафиксировано в 1997 г., но в последние 10 лет оно распространилось повсеместно и безгранично.

В СССР гламура не было, как и секса. Впрочем, он был (как и секс), но не был поименован, а значит – не афишировался, не возводился в культ, не символизировал главную ценность. Впрочем, и тогда женщины «доставали» шершавую околонаучную литературу, выискивая рецепты по омоложению и гармонизации семейной жизни. Дайджестов типа «Как завоевать любовь» тогда не было, все шло как бы само по себе, и редко кто нуждался в облегченных инструкциях по организации личной жизни. А потом что-то произошло. Появился гламур и его рупоры – дорогие издания по устройству «дольче вита», где излагались рецепты, как стать совершенством, как одеваться и украшаться, как соблазнить шефа.