Алла Сергеева - Русские. Как мы изменились за 20 лет?

Чтобы свести коррупцию к цивилизованному минимуму, не нужно, как в Китае, устраивать показательные расстрелы на площади. Не нужно даже забивать взяточниками тюрьмы. Для этого достаточно:

• во-первых, ввести закон о полной конфискации имущества . Если преступник будет знать, что у него может быть конфисковано все, то корыстные преступления станут просто экономически невыгодными. Более того, проигрышными. Должно работать орудие справедливости;

• во-вторых, ратифицировать 20-ю статью Конвенции ООН против коррупции. Ту самую, которая предусматривает признать уголовно наказуемым « незаконное обогащение» государственных служащих , в случае если их активы превышают законные доходы и они не могут их обосновать. То имущество, которое не может быть обосновано разумным образом, должно быть конфисковано , как это предусмотрено 20-й статьей Конвенции. Если бы эта статья была принята, то появилась бы возможность возвращения средств, вывезенных за границу;

• в-третьих , отменить срок давности по всем коррупционным делам . В 1992 г. он был сокращен с 10 до трех лет, что законсервировало несправедливость реформ 1990-х годов. Тогда из борьбы с коррупцией ушел очень важный элемент – возмездие. Если бы любой коррупционер знал, что через 10, 20, даже через 30 лет – не у него, так у его детей и внуков – будет конфисковано все, что им незаконно получено, это переломило бы ситуацию.

Больше ничего не надо придумывать! Все давно придумано и «работает» там, где власть ответственна и дорожит своей репутацией. Только твердая и последовательная позиция по искоренению коррупции может вернуть российской власти уважение и поддержку. Для этого опять же нужна воля – политическая.

Кстати, в Париже на одном солидном собрании специалистов по России (бывших советологов), посвященном теме борьбы с коррупцией, отвечая на перечисление московской докладчицей всех антикоррупционных указов и законов, один французский адвокат-международник спросил: «А знаете, как у нас во Франции борются с коррупцией?» Оказывается, там уличенный во взятках чиновник не только попадает под суд, но и пожизненно лишается всех социальных льгот и права на пенсию! Вот такая мелочь, обладающая поразительной эффективностью! Правда, у них пенсия в конце карьеры почти равна зарплате – есть что терять. Не то что у нас…

Так что получается, что нынешняя волна разоблачений в СМИ, по мнению знаменитого профессора-сыщика А. Гурова, – это пиар-акции, телевизионные шоу, ширма, за которой продолжается разгром экономики, гибнет нравственность нынешнего и будущих поколений. Все скандальные разоблачения поначалу вздергивают публику, все начинают об этом говорить и писать. Потом они забалтываются, прерываются новыми оглушительными известиями. Постепенно к ним привыкают, и они превращаются в информационный шум, становятся обыденными, «нормальными», а со временем – социальной нормой, привычным типом поведения.

Если перелистать страницы истории России, то приходишь к выводу: уровень коррупции у нас всегда взлетал, когда укреплялась очередная «вертикаль власти» и разворачивались реформы. Так было и при Петре I, и при других царях. Так происходит и сейчас. Вот это – чисто русское правило: чем строже «вертикаль власти», чем больше полномочий отдано во власть чиновников, тем выше уровень коррупции . А сейчас одна за другой разворачиваются масштабные реформы, планы «модернизации», реализуются гигантские затратные проекты вроде самой дорогой в мировой истории Олимпиады или освоения острова Русский. Тут уж коррупция идет с полным размахом, широко, «по-русски», на миллиарды.

Несмотря на отсутствие политической воли в борьбе с коррупцией, все-таки есть один обнадеживающий момент. Это – глобализация с ее доступностью любой информации.

Свободная пресса не просто отражает общественное мнение, но и может воздействовать на него. Оппозиция заточена на поиски скандальной информации, дискредитирующей действия и ошибки власти. Раньше все решалось кулуарно, между собой. Бюджетные расходы (к примеру, на ту же армию или космос) никогда прежде не были прозрачными, доступными для общества, поэтому мы ничего и не знали о нечистых на руку генералах в «прошлой жизни». Потому тогда и особых скандалов не было.

Верится, что новые возможности электронных средств информации и дальше не оставят в покое зарвавшихся мздоимцев. Они рано или поздно помогут им «прийти в чувство» реальности, рано или поздно заставят отвечать за все.

Как вы думаете, какие понятия вызывают у русских самое сильное отторжение?

Оказывается, что лидером негативных ассоциаций оказалось понятие « нерусские » ( 33 %). Затем идет – «капитализм» ( 31 %), «революция» ( 30 %), «коммунизм» ( 26 %), «Запад» ( 24 %). Но на первом месте – именно « нерусские ».

Еще 20 лет назад было трудно себе представить, чтобы на просторах России – огромной, многонаселенной (чуть не 180 народов!) страны – вдруг возник «национальный вопрос», идеи национализма, даже фашизма, чтобы начались межнациональные трения. Это было просто немыслимо. Почти 80 лет идеология власти была направлена на воспитание интернационализма и «нового типа человека» – советского, без всяких признаков национальной идентичности (это преследовалось).

И власть в своих усилиях преуспела. Те, кто был воспитан в СССР, до сих пор не привык задавать собеседнику вопрос о его национальных корнях – раньше это было просто неприлично, да и не приходило в голову.

При этом нельзя сказать, что в межнациональных отношениях тогда были тишь да гладь. Все было гораздо сложнее и интереснее.

История нашей страны показывает, что на протяжении двух последних веков в ней последовательно и демонстративно шла дискриминация русского народа – в пользу национальной периферии. И царская Россия, и СССР были не просто империей, а «империей наоборот» (Соловей Т., Соловей В.), когда русским жилось хуже и тяжелее, чем другим народам, особенно на Европейской части страны. Русские крестьяне были сильнее закабалены, хуже обеспечены землей, несли основную тяжесть налогового бремени. Нерусские народы всегда платили меньше налогов, пользовались особыми льготами, у них была ниже детская смертность, их реже рекрутировали в армию.

Вот такой существовал парадокс, до сих пор еще не вполне осмысленный: Россия, номинальная метрополия, на деле была внутренней колонией.

Коммунистический режим еще более последовательно и откровенно был антирусским. Дифирамбы в честь «старшего брата» сочетались с ролью русских как финансового и сырьевого донора советских окраин, поставщика рабочей силы для модернизации. При этом уровень жизни в самой России был ниже, чем в других республиках Европейской части СССР, а русская деревня, как и русская цивилизация, были практически уничтожены. Слова «Русь», «Россия», «русский» были практически изгнаны из советского лексикона. Любые проявления русской самоорганизации были нещадно раздавлены. Русско-советская идентичность была основана на абсолютном этатизме (когда все интересы личности подчиняются интересам государства), а также на тотальном политическом инфантилизме населения.