Сергей Носов - Книга о Петербурге

Свои слова жена моя подкрепила тем, что достала из шкафчика в ванной фирменную упаковку с «голубой кембрийской глиной (в порошке)». Я был поражен: в нашем доме кембрийская глина! Никогда не видел жену в маске из кембрийской глины. И немудрено: она давно забыла, чем владеет; пакетик так и не был открыт. Более того, сейчас выяснилось, что истек срок хранения кембрийской глины — со дня покупки 36 месяцев. Вот так — за 36 месяцев хранения в шкафчике в ванной истек срок тому, что в природе хранилось полмиллиарда лет! Нет, о целебных и косметических свойствах кембрийской глины я не буду — не компетентен. Но что у меня вызывает определенное доверие, это сведения С. С. Кузнецова и Г. Д. Селиванова, авторов изданной в 1940 году брошюры «Геологическая экскурсия по долине р. Саблинки Ленинградской области», — относительно кембрийской глины они замечают: «…может итти для обезжиривания и для отбеливания тканей; может быть употреблена как суррогат мыла — „кил“» [6] Кил — особый крымский минерал, состоящий из наимельчайших частиц, глина. Широко использовался в быту — в частности, как заменитель мыла («мыльный камень»). В 1940 году не надо было объяснять читателям, что это, — кил добывался в промышленных масштабах и был хорошо известен. После выработки месторождений о нем почти забыли. Впрочем, с недавних пор кил рекламируется как косметическое средство. . Достаточно натереть руки полужидкой глиной, затем тщательно ополоскать их в воде, чтобы убедиться, как хорошо обезжиривается кожа».

Кембрийская глина залегает под южной частью Петербурга.

Как — что?

Под южной частью города, говорю, кембрийская глина.

А если севернее взять, бóльшая часть города — вся центральная часть и собственно север — это область отложений верхнего и нижнего венда. Тут уже к возрасту мы приближаемся в 650 миллионов лет.

Злополучные погребенные долины древних рек, чреватые плывунами (привет ледникам), лежат здесь — на толще отложений венда, действительно погребенные толщей четвертичных отложений.

Мы о метро говорили, вот оно и прокладывается главным образом в толще относительно обезвоженных отложений кембрия и верхнего венда, а у этих удобных глин свои пределы глубин — ниже нельзя, там водой насыщены глины, выше плохо — слабой твердости отложения, четвертичный почти что… ну не кисель, так сырник… и беда метростроевцам, если напорются на плывун.

Таки в чем же наглядное самоприсутствие вендской глины в Санкт-Петербурге, позвольте спросить? Как она выглядит? Где на нее посмотреть?

Отвечаю.

Выглядит она так, что неспециалист ее от кембрийской не отличит. А смотреть на нее не обязательно. Говорю, потому что сам насмотрелся на эту глину сверх меры. Прошу прощения, если снова об этом, но тут нельзя не сказать; был у меня в молодости опыт недолгой работы сторожем, и случилось мне сторожить не совсем обычный строительный объект, а именно шахту станции метро «Красногвардейская», которую потом переименовали в «Новочеркасскую», это на правом берегу Невы. Что там надо охранять, мне не сказали, потому, наверное, что охранять там было нечего, — просто по штату полагался для порядка сторож, и хорошо, и отлично, — мне было чем заняться в сторожке. Так вот, оттуда вывозили глину. На грузовиках. И днем и ночью. Вывозили глину и куда-то отвозили на свалку. Это была вендская глина. Из той толщи, которая называется, сейчас мне известно, «верхнекотлинские глины верхнего венда». С глубины 60 метров примерно. Тогда я не знал. Пишут, что нижнекембрийская и верхневендская почти идентичны по минеральному составу. Я не специалист, конечно, но, друзья дорогие, подумайте сами, почему это вендская глина должна в чем-то уступать кембрийской по части целебных свойств и косметологических качеств? Весь интернет забит рекламой кембрийской глины. А вендская хуже? Наоборот, она должна превосходить кембрийскую, потому хотя бы, что старше кембрийской и залегает, соответственно, глубже. Да она и дороже наверняка — ее труднее извлекать из недр. В смысле, ценнее! Но тогда я не думал об этом. Я бы мог два ведра домой принести. Десять ведер! Да сколько угодно! Этой глиной, которую я, по-видимому, все-таки охранял, можно было бы обеспечить все человечество. Всем хватило бы на маски для лица, на косметику, на поправку здоровья! Независимо от гендерных и прочих различий!

Итак, Петербург лежит на относительно мягком, можно представить, весьма сыром и неудобном матрасе. Этому неуютному матрасу соответствует толща четвертичных отложений мощностью до 90 метров.

Этот матрас лежит на другом. Который покрепче. Вроде спортивного мата. Сверху почти сухой, снизу — изрядно намокший. Ему соответствует толща отложений ранних эпох — кембрия и венда. (Метро по сухому проложено здесь.)

Все это — так называемый осадочный чехол (но представлять в чехле матрасы не будем).

Под матрасами — твердый фундамент. Кристаллический. Гранит, но не только гранит (там «граниты и другие породы»).

Но в целом — гранит.

До него под городом метров 180–240.

Он потрескался во многих местах. О тектонических разломах впечатлительным петербуржцам лучше не знать.

Куда интереснее, что севернее Петербурга кристаллический фундамент, изменив приписанной ему функции (быть «фундаментом»), выходит на поверхность в виде так называемого Балтийского щита. Образы отвечающего ему ландшафта отражены в шедеврах живописи и поэзии. По части последней лично меня больше всего волнует восклицание Дмитрия Минаева: «Даже к финским скалам бурым обращаюсь с каламбуром». Однажды услышав, уже не забудешь, хуже того — уже не избавишься. Вот и сейчас — к чему это? Зачем я вспомнил Минаева?

А почему бы и нет? Фигура очень даже петербургская. За 35 лет проживания в Петербурге он тут хорошо победокурил, порезвился и даже в Петропавловской крепости сумел посидеть. Господа, предлагаю тост (вдруг и вы сейчас в том же расположении) за Дмитрия Дмитриевича Минаева. Помянем поэта, он хоть и был запойным пьяницей и, к сожалению, не чтил отца своего, тоже поэта, но честно, как мог, переводил «Божественную комедию», и Байрона, и Гейне и был на всю Россию знаменит своими пародиями и зубоскальством, паясничал, обличал, «король каламбуров», а на Достоевского за «Бесов», едва они вышли, первым наехал (что тоже зря); памятника ему нет в Петербурге и вряд ли когда-нибудь появится, Достоевскому тоже долго не было, но вот появился однажды, и Тургеневу (если кто анекдот вспомнил про памятник и Муму), но этому бронзовый, а Достоевскому тоже бронзовый, хотя похож на гранитный, а Маяковскому — точно гранитный, и Циолковскому — тоже гранитный, даже два, а какие у нас пьедесталы гранитные!.. и упомянутая Петропавловская крепость одета в гранит, и набережные — вы всё понимаете… «в гранит оделася Нева»…