Сергей Носов - Книга о Петербурге

Мое личное мнение — не стал бы он занимался такой ерундой — самолично высчитывать шаги между домами своих героев, чтобы подарить одному из них это ценное знание. Допускаю, что домом процентщицы он действительно назначил конкретный дом «на канаве», тот самый, посмотреть на который теперь водят ценителей его прозы, равно как дому Раскольникова выбрал известный прототип, но чтобы между ними измерять расстояние шагами… нет, увольте. Делать ему нечего было? Да он каждую минуту берег.

И потом:

«Как-то раз он их сосчитал, когда уж очень размечтался».

Мне одному эта фраза кажется странной?

Как можно считать шаги, размечтавшись — то есть о чем-то определенно думая?

«В то время он и сам еще не верил этим мечтам своим и только раздражал себя их безобразною, но соблазнительною дерзостью». И далее говорится о том, как не «в то время», а «теперь» он смотрит на вещи. То есть — думает. И тогда думал, и сейчас думает (не важно о чем), но сейчас, идя на «пробу», он просто думает, а тогда шел и думал, считая шаги.

Размечтавшись, по-моему, нельзя шаги сосчитать. Сосчитать шаги можно — сосредоточившись.

И даже хорошо сосредоточившись, — мы же знаем, как легко сбиться, когда идет счет на сотни.

Хотя бы технически, как это выглядит? «Четыреста восемьдесят восемь, четыреста восемьдесят девять…» Чувствуете, как замедляется шаг? В три раза как минимум! После первой же сотни. И при этом надо не сбиться. А он считает, да еще думает о чем-то своем.

Очень специальное предприятие, на которое надо решиться с какой-то определенной целью. Я могу представить исследователя петербургских реалий в романе Достоевского, вот он медленно бродит по улицам Петербурга и считает шаги в поисках того рокового маршрута: где повернуть на Садовую?.. где на канал Грибоедова?.. Сергея Владимировича Белова, автора книги «Петербург Достоевского», могу представить — его счет шагов объясним, но Раскольникова, считающего собственные шаги, да еще просто так, между делом, «размечтавшись» о чем-то, да еще когда этим злополучным шагам счет на восьмую сотню идет, — нет, не верю, не представляю.

А Достоевского — тем более не представляю за этим занятием. Да у него бы просто терпения не хватило сосчитать столько шагов. И время он свое берег. Ощущал себя в постоянном цейтноте.

Вы сами-то давно шаги считали на улице?

От дома до метро? От дома до магазина? Причем без всякой необходимости.

Одно дело — прикинуть на глазок, а другое — учитывать каждый шаг, чтобы «ровно» было. («Ровно семьсот тридцать» — не округленно!)

Я бы, может, поверил, если бы Раскольников время засек (отцовские часы, серебряные, еще не заложены), — да, для этого предприятия время подхода, готов допустить, имеет значение, но число шагов тут при чем?

А если все так, как написано, одно можно сказать: мозги у него действительно какие-то особенные.

Считать шаги и при этом думать о чем-то… Никто, по-моему, так не может. Или кто-то может? У кого мозги не как у всех?

Так откуда же Достоевский взял эти 730?

Мое мнение — с потолка. Ну, не совсем с потолка. Прикинул, конечно, и взял с потолка — в первом приближении с учетом правдоподобия, а во втором — достаточно безотчетно.

Мысль о числе шагов, думаю, была спонтанной, появилась в момент создания фразы. Авторская установка на максимум реалий. Ну вот. Прикинул. Семьсот с чем-то. Шестьсот — мало, да и на слух похуже будет. Восемьсот — тоже не то. Семь хорошая цифра. А где семерка, там и тройка у нас, — на самом деле наоборот: где тройка, там и семерка: тройка, семерка, все равно рядом. Без туза. Но если буквализма хочется, то за туза ноль может сойти, «зеро». Ноль и по смыслу хорош: число поражения, раз — и все обнулилось.

370 в этом отношении эффектнее, чем 730, ближе к Пушкину, что ли, но 370 — мало, это они со старухой почти соседи.

Тройка, семерка, туз — это у русского человека в подсознании. А если он еще и игрок!

Тут и задумываться не надо — 730 само просится.

Да он и не думал, я полагаю: прикинул — оно и выскочило само.

Без мистики и метафизики.

Потому что 730 — это образ. А скажем, 720 — уже нет. Или 780… Явно 780 проигрывает 730 по выразительности и долготе — больше слогов. Даже без Пушкина.

740… Ничего, ничего, вполне. «7:40» само в песню просится, но во времена Достоевского никаких одесских ассоциаций эти числа, конечно, не вызывали. По ритму слогов 740 могли бы составить конкуренцию 730. Но поставьте два числа рядом, и чем-то 730, даже без Пушкина, покажется привлекательней: семерка невольно с тройкой складывается в уме, а там уже и ноль появляется без единицы…

790 — много. Тогда уж 800 надо. Напрашивается пояснение, что-то вроде «десяти до восьмисот не хватило».

710 — мало. Ну тогда: «А почему не 700?»

700, 750, 800 — круглые числа, не то.

В 729, 736 никто не поверит. Ноль необходим в конце.

Да и вообще — просятся для ритма фразы два двухсложных слова.

730. Лучше и не придумать.

Лестница в каморку Раскольникова в свое время прославилась надписями на стенах, — там собирались юные почитатели романа, вероятно неудовлетворенные его школьной интерпретацией. Я сам несколько раз показывал эту неформальную достопримечательность гостям города. Ахали, охали. Думаю, Федору Михайловичу, прочитай он, что пишут на стенах юные ценители его прозы, самому бы стало не по себе. Надписи обновлялись по мере смены поколений читателей. Спустя годы, когда вход посторонним во двор закрыли и установили у ворот домофон, время от времени заливаемый красной краской, я пожалел, что поленился скопировать те настенные откровения. Впрочем, некоторым из них, относящимся к концу девяностых и началу нулевых, случилось быть опубликованными — соответственно Игорем Золотусским и Сергеем Ачильдиевым.

Вот свод ранних надписей. Его скопировал литературовед Евгений Петрович Кушкин в 1991 году во время своего посещения Петербурга (сам он, специалист по Камю, проживает во Франции). Как-то, в начале нулевых, в его очередной приезд, мы, прогуливаясь по «местам Достоевского», посетили лестницу «альтернативного» дома Раскольникова (№ 9), а в «официальный» уже было не попасть; я тогда посокрушался, что-де не переписал надписи, и услышал в ответ: «А у меня есть, я вам пришлю». И прислал, с любезным разрешением опубликовать. Пожалуйста:

Родя, ты прав, так держать!

Родя, я с тобой

Крепитесь, Родион Романович!

Да здравствует преступление!

Здравствуйте, Алёна Ивановна!

Деньги зря закопал, надо было купить колбасу

Милый мой Роднянка

В Храм Роди —

Филиал Храма John’a Lennon’а

Мы ещё сюда вернёмся, обещает Х

Психи здесь