Анатолий Никифоров - Золотая нить Ариадны

После такого общего вступления хочется рассказать о горькой судьбе одного советского немца, испытавшего на себе все несправедливости прошлого века — «века волкодава».

Яков Иванович Берг не удивился, когда посетивший крейсер «Аврора» человек в кожаной тужурке после непродолжительной беседы предложил ему работать в Питерской губчека. Не удивился потому, что несколько моряков с «Авроры» были уже переведены на работу в ВЧК. Яков Иванович по всем статьям подходил к этой работе: грамотный, умел писать и читать, имел рабочее происхождение, служил на революционном судне. А о своей национальности он даже и не думал — это было время подлинного торжества интернационализма: в почете были и пользовались доверием все национальности: латыши, евреи, немцы, грузины, армяне, русские. Сообразительный и сметливый от рождения, он быстро уловил все составляющие успеха в оперативной деятельности, и вскоре у этого самоучки дела пошли в гору: Яков Иванович не только получал оперативно значимую информацию, но и принимал личное участие в чекистских операциях, проявляя при этом смелость и находчивость. Эти его качества были замечены начальством, и он, как один из наиболее надежных, опытных и сообразительных сотрудников, в 1934 году был переведен в службу охраны Смольного, где проработал до начала войны. В Смольном он довольно часто общался с С. М. Кировым, бывал у него дома, знал его образ жизни. Рассказы Якова Ивановича о Кирове — это отдельная тема…

В июне 1941 года Якова Ивановича назначают начальником особого отдела 41-й армии Ленинградского фронта, а в декабре этого же года его, как лицо немецкой национальности, освобождают от этой должности, исключают из партии, в которой он состоял с 1917 года, и вместе с женой Екатериной Ивановной и дочерью переселяют в один из сельских районов Томской области, где берут на учет как спецпереселенца. А это означало, что выезжать за пределы района без разрешения комендатуры, где он обязан был отмечаться ежемесячно, он не имел права. И конечно же, как все спецпереселенцы, он находился под наблюдением. Но объективности ради надо сказать, режим в отношении Якова Ивановича был более мягким и щадящим, и не только потому, что в прошлом он был чекистом, о чем комендант знал, а главным образом потому, что в трудные минуты при решении сложных оперативных вопросов этот комендант прибегал к Якову Ивановичу… за советом.

Здесь вынужден сделать одно небольшое отступление.

Честные, порядочные, принципиальные люди были во все времена. Были они и в системе НКВД. После высылки Якова Ивановича в Томскую область начальник Ленинградского управления НКВД пишет своему коллеге начальнику Управления НКВД Западно-Сибирского края, куда тогда входила и Томская область, письмо следующего содержания:

«В силу сложившихся обстоятельств в Ваши края не по своей воле выезжает бывший наш сотрудник Яков Иванович Берг… Это исключительно толковый, порядочный и преданный нам человек. Прошу Вас отнестись к нему по-человечески…»

Согласитесь, что такое письмо мог написать только смелый и, безусловно, порядочный человек: «стукни» кто-нибудь в те годы «товарищу Лаврентию Павловичу» об этом ходатайстве за опального в политическом отношении человека, автор письма сам мог «загреметь» в ту же область на лесоповал…

В 1954 году Якова Ивановича снимают со спецпоселения и он переезжает на жительство в Томск. Провожали его всем селом: добрый по характеру, со светлой головой и золотыми руками, он всем, чем только мог, помогал селянам: кому сруб поставить, кому дать консультацию, а кому заготовить сено на зиму.

В Томске он быстро построил себе уютный домик, а двор превратил в цветочную оранжерею. За время работы в ГДР я убедился в том, что любовь к цветам — это национальная черта немцев, и всегда удивлялся тому, как быстро этот народ в своем большинстве воспринял фашизм, поскольку любовь к цветам, читай к красоте, и фашизм несовместимы.

Его взяли на работу проректором Томского университета по административно-хозяйственной части, восстановили в партии со стажем с 1917 года.

В эти годы я курировал университет, и мы часто встречались с ним. При университете был институт физики, в котором разрабатывались оборонные проблемы совершенно секретного характера, так что там было что защищать. Свою квартиру он предоставил мне для использования «в служебных целях». Супругов Берг я вспоминаю с особой теплотой еще и потому, что летом после работы из этой квартиры я редко уходил от них без прекрасного букета цветов, который со вкусом собирала душевнейшая Екатерина Ивановна. Мне, тогдашнему молодожену, эти цветы всегда были очень кстати…

Чтобы подчеркнуть свою значимость в чекистских делах, Екатерина Ивановна доверительно рассказывала, что в Ленинграде их квартира также использовалась в служебных целях.

— Вопросы конспирации во многом обеспечивала я, — с улыбкой говорила она.

Дело в том, что на связи у Якова Ивановича были известные деятели культуры, и, конечно, не дай бог, чтобы «произошла их расшифровка». И далее уже в нарушение всех законов конспирации она шепотом называла фамилии отдельных негласных помощников, имена которых действительно были широко известны в нашей стране…

Хочу подчеркнуть еще одну деталь в характере Якова Ивановича: я шесть лет общался с этим человеком и ни разу не слышал от него слов обиды за свою исковерканную судьбу.

Больше того, это был убежденный коммунист и настоящий патриот советской страны, который гордился ее достижениями во многих областях жизни и смело критиковал некоторые начавшиеся тогда «хрущевские закидоны».

Касаясь сталинских репрессий, Яков Иванович говорил:

— Лично сам я никого в эти годы не арестовывал. Но, что вы думаете, разве в стране не было шпионов, вредителей и диверсантов. Да нам только одна Польша задавала такую головную боль, что полстраны работало против подрывной деятельности ее спецслужб, а также других государств, действовавших с ее территории. Наша страна в те годы была окружена враждебными Советскому Союзу государствами, которые все делали для свержения советской власти. Так что не все однозначно было в те годы…

И, как ни парадоксально это будет звучать, я, выполняя тогда партийные установки, «хвалил» и поддерживал разоблачения культа личности Сталина на 20-м и 22-м съездах партии, а «жертва сталинских репрессий», бывший чекист Берг горячо и эмоционально защищал И. В. Сталина. Его доводы были железобетонными и очень созвучными с оценками роли И. В. Сталина в развитии нашего государства, данными У. Черчиллем.

Своей интеллигентностью, эрудицией и доброжелательным характером Яков Иванович за короткий срок завоевал в университете такой авторитет, приобрел такое уважение, что к нему стали заходить «на чай» и «поговорить за жизнь» многие известные ученые университета. И вскоре было замечено, что оперативной информации, представляющей интерес для органов госбезопасности, к нему стекалось больше, чем в первый отдел.