Георгий Куницын - Открытые письма «архитектору перестройки» А.Н. Яковлеву

Дано ли тебе, впрочем, понять: самая скорбная и нерушимая демократия заложена в том именно, что на том свете голосов — и «за», и «против» — всегда больше, чем на этом?.. Как председатель комиссии по реабилитации, думаю, ты не возьмешься отрицать, что даже среди людей, безвинно уничтоженных за все годы советской власти как якобы «враги народа», — даже среди них большинство составляли искренние сторонники именно Советов.

На фоне всего этого ты, однако, упрекаешь М.Горбачева за опоздание в предательстве своей партии... К сожалению, в этом не бывает опозданий.

Но именно так ты и пытаешься в общественном мнении превратить свою внутренне конфликтную жизнь в несомненный эталон высокой нравственности.

Поскольку мне (в связи с твоими текстами) придется и далее обращаться к проблемам этики и морали, хочу отойти от традиции одних лишь ссылок на нравственные законы, а продолжу соотнесение твоего жизнеповедения с этими законами (императивами) как именно с общечеловеческими ценностями. Ведь они не просто абстракции. В особенности необходимо сопоставить это жизнеповедение с нравственными критериями Канта и Достоевского. К тому же это мною было начато ранее.

Чрезвычайно важно понять реальное место, какое занимаешь ты в ряду тех, кого мировое общественное мнение рассматривает — на соответствующих этапах — в качестве создателей и внедрителей этических концепций.

Есть ли тут твоя именно отдельная система взглядов? В самой реальности ты к тому же имел больше возможностей влиять на события, чем Макиавелли и др.

Короче говоря, какое конкретно отношение любой человеческий обман имеет к тому, что есть самая суть совести и чести людей?

Итак, перед нами снова тексты И.Канта.

Не будем укорачивать их для «ясности», как желали другие. Кант шел по интеллектуальной целине. Наверно, тут спотыкания просто неизбежны.

Обратимся к императиву совести и разума теперь непосредственно. Вспомним, что этот императив, конечно, в человеке. Но сам по себе он и вне человека. «...Категорический императив... не ограничен никаким условием...» (Кант И. Основы метафизики нравственности. с. 255), — пишет Кант. Далее смысл этот уточняется: «...существует только один категорический императив, а именно: поступай только согласно той максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» (там же. с. 260).

Или вот вариант: «поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы» (там же. с. 261).

Природа... Нас с тобой этому вовсе не учили.

Проясняется, как видим, априорность этого закона: без доказательств (словно бы аксиома) принимается он Кантом за закон именно природы. Она же в данном случае, природа, воспринимается за все мироздание в целом. Отождествлена природа у Канта с бесконечной Вселенной. Земля в этом здании — песчинка.

А отсюда — понятие Канта и о самом смысле существования человека как носителя разума, как субъекта целеполагания. «Воля мыслится как способность определять самое себя к совершению поступков сообразно с представлением о тех или иных законах. И такая способность может быть только в разумных существах. То, что служит воле объективным основанием ее самоопределения, есть цель, а цель, если она дается только разумом, должна иметь одинаковую значимость для всех разумных существ» (там же. с. 268).

Но при каком же условии это возможно? В этом ведь вся проблема для истинного гуманизма. Возможно такое лишь тогда, когда есть абсолютная субстанция. Лишь тогда. И.Кант и исходит именно из этого: «...имеется нечто такое, существование чего само по себе обладает абсолютной ценностью». Это нечто «как цель сама по себе» и могло бы «быть основанием определенных законов». «...Только в нем (этом «нечто») могло бы заключаться основание возможности категорического императива, то есть практического закона».

А этот закон и есть именно закон нравственный.

Стало быть, все заключено в самом человеке? «Теперь, — продолжает Кант, — я утверждаю: человек и вообще всякое разумное существо существует как цель сама по себе, а не только как средство для любого применения со стороны той или другой воли; во всех своих поступках, направленных как на самого себя, так и на другие разумные существа, он всегда должен рассматриваться также как цель» (там же. с. 268–269).

Ей-богу, читая все это, невольно думаешь о том, что частые жалобы на излишнюю усложненность и неясность кантовской мысли несколько все же преувеличены. Мысль Канта неотвратимо движется к утверждению идеи человека как самоцели. Причем каждого индивидуального человека. А еще шире — и всякого разумного существа. Помимо и людей! И.Кант допускал существование «цивилизаций духов» в космосе...

Поскольку в твоих суждениях и в самой твоей жизненной практике я не обнаружил ни малейших доказательств того, что ты действительно признаешь справедливым этическое учение Канта (а может, просто и подзабыл его), придется здесь привести суждения Кёнигсбергского пророка как можно более подробно, чем делалось это философами из среды прислужников генетически близкого тебе Агитпропа. Вот ведь он, в сущности, непревзойденный по крупности уровень раскрытия основ человеческой совести. «...Если должен, — писал Кант, — существовать высший практический принцип и по отношению к человеческой воле — категорический императив, то этот принцип должен быть таким, который, исходя из представления о том, что для каждого необходимо есть цель, так как оно есть цель сама по себе, составляет объективный принцип воли, стало быть, может служить всеобщим практическим законом. Основание этого принципа таково: разумное естество существует как цель сама по себе. Так человек необходимо представляет себе свое собственное существование; постольку, следовательно, это субъективный принцип человеческих поступков. Но так представляет себе свое существование и всякое другое разумное существо ввиду того же самого основания разума, которое имеет силу и для меня; следовательно, это есть также объективный принцип, из которого как из высшего практического основания непременно можно вывести все законы воли. Практическим императивом, таким образом, будет следующий: поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» (там же. с. 269–270).

А.Швейцер очень убедительно извлек корень высшей степени из этих положений, вывел: всякий человек начинается с того, что он познает самого себя лишь в процессе своего отношения именно к «другому». Ш.Фурье заметил, что для добродетели достаточно одного человека, а для греха нужны, по меньшей мере, двое... Это лишь остроумие, ибо для добродетели нужны, самое малое, тоже двое: человек есть истинно человек лишь в общении с себе подобными.