Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

По замыслу Кундта, они должны были действовать в тесном взаимодействии с танками. Германский военачальник рассчитывал на то, что массированное применение бронетехники, с которой парагвайцы еще не успели как следует ознакомиться, сломит их боевой дух. Накануне штурма Нанавы немецкие офицеры торжественно объявили своим боливийским подчиненным, что победа уже находится у них в руках, поскольку якобы у парагвайцев нет такого оружия, с помощью которого они смогут уничтожить бронированные машины.

И вот бронированный каток двинулся на парагвайские укрепления. Комбинированное наступление бронетехники, стрелков и огнеметчиков боливийцев на двухкилометровом фронте началось 5 (по другим данным 6-го) июля 1933 г. Противник напирал «волнами»: два танковых батальона капитанов Брандта и фон Криеса прикрывали многочисленную пехоту. За каждой из бронированных машин следовало по 100 пехотинцев [1102].

Однако подойти к самим парагвайским окопам и дотам оказалось для боливийцев непростым делом. Парагвайцы открыли по наступавшему противнику меткий огонь. От стрелков и пулеметчиков не отставала и импровизированная «противотанковая» артиллерия парагвайцев – в основном это были приспособленные для стрельбы прямой наводкой полевые орудия.

Еще издали, на полдороги к своим позициям парагвайские пушки подожгли один из головных танков противника. Горящая машина сильно замедлила наступление боливийцев, затруднив маневр другим танкам. Первая подобная потеря заметно понизила дух боливийской пехоты, воочию убедившейся в том, что парагвайцы способны бить и «непобедимую» бронетехнику. Другой танк артиллеристы подбили в 60 метрах от первых окопов парагвайских стрелков.

Однако боливийцы, устилая трупами своих солдат подступы к позициям противника, упорно двигались вперед. Им все же удалось прорваться к парагвайским дотам. Однако уничтожить их было нечем: заметив странных, незнакомых большинству парагвайцев солдат врага с ранцами за спиной, И.Т. Беляев приказал уничтожать их в первую очередь.

Малоподвижные, заметно выделяющиеся среди других пехотинцев огнеметчики стали для парагвайских снайперов отличными мишенями. В итоге они понесли почти стопроцентные потери, не успев вступить в бой.

Боливийские танки также дошли до парагвайских окопов далеко не все. Многие из них застряли в предусмотрительно созданных по указанию Эрна ямах и завалах. Те немногие бронемашины, которые успели дойти до парагвайских позиций, забросали гранатами. Одну из них остановили у самых окопов [1103].

Впоследствии с одного из подбитых танков парагвайцы сняли башню и поместили как трофей в музее Асунсьона, где она до сих пор украшает экспозицию Чакской войны.

Печальная участь постигла и боливийскую пехоту, которая полегла на парагвайских укреплениях, но так и не смогла их взять. Причина такого упорства со стороны парагвайцев была понятна: они дрались насмерть, понимая, что в случае падения Нанавы война будет проиграна. А вместе с ними, не щадя живота своего, бок о бок дрались и наши соотечественники. И они устояли.

Все находившиеся на фронте русские, в том числе не относившиеся к строевым частям, также проявили во время этих боев выдающиеся доблесть и героизм. Об их подвигах и презрении к опасности парагвайцы рассказывали легенды.

Казалось бы, какую отвагу можно проявить врачу тылового госпиталя? Однако и тут наши соотечественники были на высоте. Так, однажды боливийская авиация совершила глубокий рейд в парагвайскую территорию и сбросила на импровизированный лазарет парагвайцев большое количество бомб.

По рассказам очевидцев, «все и вся врассыпную, только русский доктор с неизменной трубкой во рту преспокойно продолжает работу, и вот один из зарывающихся в землю санитаров говорит другому: «Гляди, видно, сумасшедший», а другой отвечает: «Да что ты, не знаешь? Ведь это русский». Этим было все сказано» [1104].

Позднее военные эксперты сделали выводы о причинах неудачи боливийцев под Нанавой. Сам Кундт оправдывался тем, что в Боливии провалился опробованный им метод атаки, успешно примененный им в Первую мировую войну против русских, а значит, ничего другого сделать было невозможно.

Но, по словам американского историка Д. Зук, «эту тактику провалила блестящая оборона, построенная русскими для парагвайцев. В этом последнем наступлении лучшая часть боливийской армии была принесена в жертву» [1105].

14 июля 1933 г., после завершения сражения в район Нанавы прибыл парагвайский командующий генерал Х. Эстегаррибиа. По его собственному признанию, всю оставшуюся жизнь он находился под впечатлением от увиденных там картин.

Его поразил вид искалеченных тел, оторванные руки и ноги боливийских вояк, разбросанных по всем окрестным деревьям убийственным огнем парагвайской артиллерии. Долгие годы после этого, по признанию парагвайского главнокомандующего, его «буквально преследовал запах горелого мяса тысяч человеческих тел, сжигаемых на поле боя».

Между тем противник на этом не успокоился и снова пытался наступать на этом направлении. Однако эта очередная попытка была отбита намного легче, чем предыдущие.

Всего под руководством русских офицеров парагвайцы отразили восемь боливийских атак, разбившихся о мужество и героизм защитников Нанавы. Противник в очередной раз потерял свыше двух тысяч человек одними только убитыми. После того, как он выдохся, парагвайцы сами перешли в решительное наступление.

Стоит заметить, что в это время в Парагвай стали прибывать новые эмигранты, привлеченные боевыми успехами своих соотечественников. По мнению некоторых исследователей, им импонировала в том числе «твердая рука» парагвайских военных, по которой они истосковались за последнее время [1106].

Среди них – бывший русский офицер, капитан Емельянов. К моменту своего приезда в эту страну это уже был немолодой человек. Ребенок из обедневшей дворянской семьи, родившийся в 1895 г., он не был избалован жизнью.

К началу Чакской войны он успел пройти через две войны. Впрочем, имея юридическое образование и в совершенстве зная несколько иностранных языков, он замечательно устроился в Париже и, в отличие от большинства русских изгнанников, не испытал эмигрантских мытарств: открытая им адвокатская контора давала отличный заработок.

Решение отправиться на новую войну пришло к нему после прочтения в русской эмигрантской газете статьи о геройской гибели его односума по полку Касьянова. Он закрывает свой бизнес, приносивший к тому времени немалые деньги, и едет в Парагвай, чтобы заменить друга.

Известный парагвайский историк Хусто Пастор Бенитес в своей книге о Чакской войне пишет: «Случай с Емельяновым возрождает нашу веру в то, что Вселенной правят силы Морали. Какими иными, какими материальными соображениями может быть объяснено присутствие в наших рядах этого человека? Была ли хоть толика личного интереса в романтическом поступке этого бесстрашного рыцаря из далекой России? Нет, им двигали великая сила духа, любовь к справедливости и чувство долга по отношению к погибшему другу» [1107].