Владимир Михайлюк - Пермская шкатулка

12 июля 1918 года драгоценную руду погрузили в тринадцать вагонов и отправили на Урал, в район будущего города Березники, в сопровождении заведующего секцией радиоактивных металлов отдела химической промышленности ВСНХ Л. Н. Богоявленского. Новому производству была оказана финансовая поддержка. На строительство радиевого завода Совнарком выделил значительные по тем временам средства — 418 850 рублей.

В конце июля состав с рудой благополучно прибыл на станцию Солеварни. Сырье разгрузили и поместили в сарае содового завода. А дальше начались невероятные трудности.

После национализации предприятия им руководил коллегиальный орган — деловой совет или, как его называли, колсовет, состоявший в большинстве своем из людей, не имевших опыта управления производством, не знавших глубоко его технологии и, конечно, не понимавших огромного значения радия. Любые просьбы Богоявленского натыкались на глухую стену невежества.

Богоявленский не пал духом. Кажется, он руководствовался единственно верным правилом: кто бы ни победил — русский радий должен принадлежать России.

Он послал телеграмму в Кремль. Оттуда пришла ответная телеграмма за подписью Ленина, где говорилось:

«Предписываю Березниковскому заводу немедленно начать работы по организации радиевого завода согласно постановлению Высшего совета народного хозяйства. Необходимые средства отпущены Совнаркомом. Работы должны вестись под управлением и ответственностью инженера-химика Богоявленского, которому предлагаю оказать полное содействие».

Дело пошло на лад. Смонтировали экспериментальную установку. Варили мыло, проводили опыты по лечебному действию радиоактивных ванн. Исследования убеждали, что в малых дозах лучи радия благодатно сказывались при лечении некоторых тяжелых болезней. Верный своему призванию химика-радиолога, Богоявленский работал, и это было только началом его будущих исследований в бальнеологии.

1 15

А по ночам он разрабатывал чертежи промышленной установки и составлял проект отдельного здания радиевого завода. Пришлось быть одному в семи лицах: проектантом, строителем, наладчиком, технологом, главным инженером, рабочим и директором завода.

В середине ноября в Березники приехал В. Г. Хлопин, привез выделенные деньги, приборы и реактивы. Он осмотрел пробную установку и одобрил технологию переработки руды.

Началась добыча радия.

Если принято считать, что руда богата радием, когда она содержит 5 тысячных грамма на тонну, то сколько нужно ее для добычи одного грамма радия!

По самым скромным подсчетам, принимая во внимание неустроенность жизни и смуту времени, в феврале 1919 года предполагали получить первый русский радий. Но человек предполагает, а Господь располагает. 25 декабря 1918 года войска армии А. В. Колчака заняли Пермь, а 31 декабря — Березники. Богоявленский мог, конечно, скрыться, благо северная тайга велика. Но он решил остаться и попытаться спасти руду, прекрасно понимая, какой опасности подвергается. Его жизнь висела на волоске. Ведь так легко мог кто-нибудь из жителей поселка, где жил химик, даже без злого умысла, проговориться. Достаточно было одного неосторожного слова.

Спасла Богоявленского родословная. По матери он приходился правнуком знаменитому генералу Ивану Васильевичу Сабанееву, который еще при Петре I в составе армии Суворова был в швейцарском походе, и сражался у Чертова моста, и совершил героический переход через Альпы. Позже Сабанеев участвовал в войне с Турцией в должности генерала при штабе Кутузова, а в годы Отечественной войны 1812–1814 годов командовал 6-м корпусом, был начальником штаба южной армии. Жил он и умер в Одессе, где есть мост Сабанеева, а его книги вошли в основание фондов публичной библиотеки Одессы.

Как-то мать юного Богоявленского, Юлия Павловна, повезла сына в Ярославль к своему брату, «Леониду Павловичу Сабанееву, известному русскому ученому-биологу, охотоведу, рыболову, охотнику, ав-

1 16

тору уникальных книг «Рыбы России», «Охотничий календарь» и нелого ряда сочинений об Урале: «Каталог птиц, зверей и гадов среднего Урала», «Звериный промысел в Уральских горах» и др. Он-то и показал племяннику родословное древо Сабанеевых, корнями уходящее в глубину веков: еще при князе Василии Темном мурза Сабан Алей перешел из Золотой Орды на московскую службу, и первый его сын получил фамилию Сабанеев. Юного Богоявленского привело в неописуемый восторг то, что его прадед был близко знаком с Пушкиным и не раз встречался с ним. Больше того, сохранилось предание, что сюжет замечательной повести Пушкина «Метель» взят из рассказов старого генерала. Возможно, и сюжет «Мертвых душ», подсказанный Гоголю Пушкиным, взят из тех же историй — бывалыцин Ивана Васильевича. Правда, генерал рассказывал не о покупке мертвых душ, а о том, что в Бен- дерах, населенных беглыми, «никто не умирал»: как только кто умрет, так его паспорт переходит к другому беглецу — вот и получалось, что по паспортам все бессмертны.

Возможно, образ знаменитого прадеда немного померк бы в глазах правнука, если б он знал, что генерал Сабанеев встречался с Пушкиным не из любви к его творчеству. Сабанеев приехал в Кишинев в январе 1822 года для расследования событий, связанных с восстанием Камчатского пехотного полка 16-й дивизии 5 декабря 1821 года. Он писал 20 января 1822 года П. Д. Киселеву о «кишеневской шайке» — членах тайного общества, и о Пушкине, «органе той же шайки»… В феврале того же года Пушкин случайно услышал разговор Инзова с Сабанеевым о предстоящем аресте В. Ф. Раевского и своевременно предупредил его…

Знай все это Богоявленский, в юности бомбист, арестованный с друзьями в поезде за провоз бомб, изготовленных им для революционеров, исключенный за это из института и посаженный в Бутырку, он не одобрил бы прадеда. Тем не менее генерал Сабанеев и мертвым помог правнуку выйти из трудного положения, когда войска

1 17

А. В. Колчака заняли Березники. Богоявленского спасло дворянское происхождение. Белые офицеры сразу признали в нем человека своего круга. Он был глубоко эрудирован, блестяще воспитан, свободно владел французским языком, несколько хуже — английским, недурно играл на рояле и скрипке.

Богоявленский не отказался стать директором содового завода. Ему это было на руку. Под прикрытием мыловарни пробное радиевое производство тихо-мирно продолжало перерабатывать руду в малом количестве — по килограмму в день. Даже всевидящим разведчикам не приходило в голову, что в глухой провинции, у черта на куличках, происходит такое фундаментальное и прогрессивное событие, как извлечение радия.