Владимир Михайлюк - Пермская шкатулка

Если учесть, что Соловьев не новичок в авиации, то не для того ли была организована травля, чтобы вывести из конкурентной борьбы и

133

задержать, а лучше — совсем разрушить развитие отечественного самолетостроения и закупать «Боинги»?

Генеральный директор ОАО «Авиационный комплекс имени С. В. Ильина» в «Независимой газете» писал: «По прогнозам, до 2015 года российские авиакомпании должны закупить около 500 новых самолетов. Но сегодня приобретаются только западные. Уже сейчас ежегодные лизинговые платежи за иностранные самолеты, ввезенные в Россию, составляют 300 миллионов долларов. То есть мы спокойно финансируем западных производителей».

Странно, что по произволу властного меньшинства это происходит в стране, чьи боевые самолеты и вертолеты Су, МиГ, Ту, Ми, Ка, оснащенные пермскими моторами, вызывают восхищение в мире. России сам Бог велел быть крылатой: богатырские ее просторы и такие протяженные границы без воздушного флота ни объединить, ни защитить.

И последнее, о чем хотелось бы сказать. Мечта о полете свойственна человеку. А человек творческий ищет воплощение этой мечты. И строй его мыслей не может не быть высоким. Люди такого уровня, как А. Д. Швецов и П. А. Соловьев, размышляли, конечно, не только о конструкции мотора или самолета. Они думали о цели и, возможно, согласились с мыслью, которую выразил в своей книге «Земля людей» французский летчик и писатель Антуан де Сент-Экзюпери: «Самолет — оружие, которое прокладывает воздушные пути — приобщает человека к вечным вопросам».

Олег Константинович

Хомутов

(1934–1997)

Парашютист-испытатель, уроженец Усолья. Испытывал спасательные средства, прыгая с самолетов ТУ-134, ИЛ-62, «Антей», ИЛ-76, первым испытывал катапультные установки самолетов со сверхзвуковыми скоростями, а также скафандры для первого выхода в открытый космос. В 1971 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

ЛЕЧУ К ЗЕМЛЕ…

…Надо мной бело-оранжевый купол парашюта! Хочется жить!

Внизу летают птицы. Я выше их! Радость освобождения,

радость жизни! Я жив! Я вернулся…

Олег Хомутов

Однажды было так. Он ехал в московской электричке с женой, а пожилой пассажир, сидевший рядом с ним, поглядывал то на лицо Олега, то на Звезду Героя Советского Союза, а затем спросил:

— Скажите, пожалуйста, за что вас наградили? Не может быть, чтобы за войну — молоды.

— За работу, — ответил Олег.

— А разве за работу такое звание дают?

— Дают, — ответил Олег.

Да, такая у него была профессия.

То, к чему летчики прибегают только в крайней необходимости, когда самолет попадает в неотвратимую аварию, для Олега Хомутова было обычной работой. Он выполнял ее днем и ночью, на больших и малых скоростях и на разных высотах. Вся его работа — подвиг, повседневный риск во имя жизни тысяч людей. Он испытатель средств

135

спасения — парашютов и катапульт, скафандров. Катапультирование для него было будничным делом.

В детстве Олега манило море. Его дед по матери был матросом и героически погиб в знаменитом Цусимском сражении. Дома фотография деда висела на самом видном месте. И скорей всего, именно эта фотография заронила в душу внука желание стать моряком. Морская фортуна улыбнулась Олегу, но ненадолго. Он поступил в школу юнг, заболел и вынужден был уйти из нее. Позже, после десятого класса, Олег успешно сдал экзамены в Московский авиационный институт. Студентом он впервые в жизни шагнул с парашютом в большое небо. Здесь зародилась его профессия испытателя.

В инструкциях для пилотов сказано, что каждый летчик должен время от времени мысленно помещать себя в аварийную ситуацию, чтобы внутренне быть готовым встретить во всеоружии реальную опасность. Их учат готовиться встретить беду. Учат катапультироваться, учат прыгать с парашютом.

Но прежде чем их будут этому учить, все на себе должен проверить испытатель. Есть такой раздел экспериментов — «опрыгивание» самолетов. Олег Хомутов опрыгивал ТУ-134, ИЛ-62, «Антей», ИЛ-76 и другие самолеты. Он работал с известными летчиками-испытателями, настоящими асами своего дела: Юрием Гарнаевым, Олегом Гудковым, Аркадием Богородским, Валентином Васиным, Эдуардом Еляном.

Сверхзвуковые скорости самолетов потребовали надежных средств спасения для экипажей. Появилась катапульта. Олег Хомутов испытывал многие катапультные установки для самолетов различных конструкций. Это очень сложное и трудное дело — первым определить, насколько просто, удобно и надежно новое устройство еще тогда, когда никто не знает, как оно себя поведет в потоке сверхзвуковой скорости: сработает ли на заданной высоте прибор-автомат, отделится ли кресло. В случае неудачи испытателю, чтобы спастись, остается несколько секунд.

Один из экспериментов на глазах Хомутова кончился трагически. Погиб его друг — Валентин Данилович, первоклассный парашютист. Хомутову пришлось продолжать испытание этой новой катапульты. Ведь подводилась итоговая черта под многолетним трудом ученых, инженеров, конструкторов, производственников. Либо катапульта будет работать, либо надо долго вести новые поиски, делать новые расчеты.

136

Когда Олега спрашивали, бывало ли ему страшно, он отвечал: «Страшно всегда. Вот уж двадцать лет как прыгаю, а страшно и сейчас бывает. Человек ведь не робот. Знает, на что идет… Страх не скрывать надо, а преодолевать».

Конечно же, накануне ему не спалось. Думает. Мысленно готовит себя к любой неожиданности. Продумывает вариант за вариантом, как будет бороться за жизнь по секундам.

Облегчение, спокойствие к Олегу приходило при виде аэродрома. Его обвешивали датчиками, как новогоднюю елку (выражение Олега), облачали в скафандр, сажали в кресло, надевали парашютную систему и отвозили к самолету. Около часа Олег сидел в кабине и дышал кислородом. Затем приходил летчик, хлопал по скафандру: «Валяй, брат!» — «К черту! К черту!» — отвечал Олег.

Истребитель взлетал. Вслед за ним поднималась пара самолетов сопровождения, и на землю обрушивался раскат грома — истребители переходили звуковой барьер, а в небе оставались только три белых линии, прочерченные реактивными птицами.

В кабине перед глазами Олега загоралось табло: «Приготовиться!» Он включал тумблер «Готов», крепко прижимал локти к телу, а голову — к спинке кресла. И, наконец, команда: «Пошел!» Олег тянул рычаг стреляющего механизма и выстреливал себя вместе с катапультой из самолета в небо. В эти доли секунды — самые тяжелые перегрузки. Тяжеленный сверхзвуковой поток воздуха наваливался на него и вдавливал в кресло. Тело казалось расплюснутым.