Сергей Брилёв - Разведка. «Нелегалы» наоборот

5 января 1942 г. им выдали удостоверения личности, согласно которым они были швейцарцами [572] (нейтралам по территории Соединенного Королевства было передвигаться, конечно, проще) и отправили на аэродром «Ринг» под Манчестером учиться прыгать с парашютом.

Однако в ходе медосмотра британскими специалистами они были признаны для такого курса негодными. Их отправили в Лондон, где доктор Джонс нашёл, что Хильда страдает от головокружений после операции на щитовидке, а Барак и Штанцль всё ещё не оправились от ран, полученных в Испании. Больше того, было выявлено, что перенесённые Штанцлем тиф и дизентерия так повредили его печень, что он нуждался в госпитализации [573].

Дело обстояло настолько плохо, что Леопольд действительно «загремел» в лондонскую больницу Святого Томаса, а Чичаев, узнав о вердикте врачей, согласился отправить его в СССР. Отплытие было намечено на 19 февраля 1942 г. на борту советского транспорта «Севзаплес» [574]. Как это было потом сформулировано в справке Коминтерна, Леопольд вернулся «полубольным» [575].

Леопольд в Испании после ранения [576]

Ровно на этот период приходится первый крупный спор «Кофе» с людьми Чичаева в Лондоне, с НКВД. В назначенный день, 20 января, группа лететь отказалась – хотя британцы уже держали «под парами» самолёты на авиабазе в Темпсфорде и уже подготовили «маузер» или «лугер», по сто патронов на каждого, шесть таблеток “К” (снотворное; для перелёта), шесть “В” (напротив, ото сна; например, для ночных сеансов радиосвязи) и одну уже известную нам летальную “L” [577].

Как потом рассказывал Вагнер, будучи австрийцами, члены группы посчитали неудачным выбор места, где им пришлось бы парашютироваться 20 января: в лесу к юго-западу от Вены [578]. По мнению членов группы, их появление из леса в холодную погоду немедленно бы вызвало подозрение любого, кто бы их увидел. Вагнер предложил перенести вылет на весну, а местом высадки определить хорошо известные ему с детства плавни к северу от Дуная [579].

Читаем ещё в «Истории российской внешней разведки»: «Задержка с реализацией мероприятия затянулась на целый год, и это вызывало в группе нервозность и нездоровые настроения» [580].

В последующие периоды сотрудничества НКВД и SOE, например, в 1943 г., в их переписке возникали варианты оперативной переброски агентов из Советского Союза в Соединённое Королевство самолётом: через Ближний Восток [581]. Но не в 1941–1942 гг. Тогда «Ледорубы» достигали Британии исключительно морем. А на это, даже если агент был готов, уходили недели…

В феврале 1942 г., когда стало ясно, что Леопольд отправляется «домой», а готовой замены ему нет, возникло понимание того, что всё затягивается даже не на недели, а на месяцы. Дело в том, что тогда, конечно, ещё не было радаров, но всё-таки, чтобы их не увидели наблюдатели германской ПВО, самолёты SOE взлетали в сторону континента только по ночам и только в безлунные отрезки. Их в феврале – апреле оставались считаные. А после апреля полёты в Австрию были невозможны: ночи становились такими короткими, что до рассвета даже в безлунный период имевшиеся самолёты не успевали бы сделать рейс туда-обратно (в случае с Австрией полёт занимал минимум восемь часов).

По этим причинам группе «Кофе» предстоял период многомесячного простоя. Их стали перевозить с одного объекта SOE на другой: особняк на острове Уайт, особняк в Нортхэмптоншире, особняк в Букингемшире, нагружали каким-никаким курсом связи, но отчет их куратора из SOE капитана Дартона говорит сам за себя: «Три студента наслаждаются жизнью и очень благодарны за великолепное к себе отношение» [582]. Дартон поведал, что самый старший из них (то есть Барак) поразил его неким своим «художественным творчеством» [583] (не расшифровывая, рисовал ли Барак или, допустим, лепил), а другой (то есть Вагнер) «увлечён рыбалкой, которой занимается с большим энтузиазмом, но без большого умения» [584].

На то же время приходится отчёт Дартона о грандиозном шопинге Хильды, но и грандиозном же нарушении ею дисциплины. Будучи на объекте SOE в Данхэм-хаус, она направилась в сад, где были те другие агенты, которым никак нельзя было знать, что в Британии проходят подготовку и посланцы СССР. На это смелости ей хватало, но вообще доклад констатировал, что она «очень пугливого типажа со слабым сердцем и слабыми коленками» [585] (понятно, что это – не фигуральное выражение). Общий вывод – «с моралью плохо» [586].

Дартон всё же сообщает, что Хильда совершила два прыжка, но «слегка ушиблась» [587]. Однако сама она считала, что не ушиблась, а расшиблась, и доктор Джонс даже послал ее на рентген. Он никаких повреждений не выявил. Но ей было рекомендовано показаться гинекологу [588], и даже была назначена операция, которую вроде бы отменил Чичаев [589]. Британский соавтор этой книги ещё ранее писал, что считает это вторым явственным конфликтом «Кофе» с кураторами из НКВД, «решение, которое Хильда не забудет» [590]. Российский автор предложил продолжить сверку имеющихся материалов – когда откроется уже совсем всё.

Как бы то ни было, после стольких месяцев, откровенно скажем, безделья к тройке, оставшейся от изначальной группы «Кофе», присоединился тот, кто прибыл на замену Леопольду.

К своим товарищам он присоединился 5 октября под именем «Георга Мартенса» и «Йаана Руно». На самом деле его звали Алвин Майр [591] (в советских документах – Майер Альбин Альбинович [592]).

В британской переписке указывается, что, как и Леопольд Штанцль, он вошёл в «более стойкую» фракцию группы «Кофе» с Антоном Бараком [593]. Однако, забегая вперёд, скажем, что и он потом будет осужден по 58-й статье УК РСФСР. А значит, и в данном случае посмотрим на его предыдущую биографию с точки зрения того, что говорил Чичаев (что группа «оказалась неудачно подобранной как по физическому состоянию, так и по моральным качествам») [594]. Каким предстаёт Майер?

Он родился 1 мая 1908 г. во всё той же Вене в опять же многодетной (семеро детей) и опять же «социал-демократической» семье [595]. Долгие годы, с 1916 по 1932 г. он работал электриком в компании «Сименс-Шуккерт», но, судя по всему, потерял работу в «великую депрессию» (что, конечно, не добавляла ему лояльности «буржуазному» государству). В «Шуцбунде» он был заместителем «цугсфюрера» (да, у немецкоязычных левых тоже были «фюреры», то есть «руководители»), а февраль 1934 г. встретил с автоматом в руках. Его арестовали, но у полиции на него не было достаточно материалов, по причине чего он быстро вышел на свободу, поспешил перейти границу с Чехословакией и первым же поездом выехал в СССР.