Андреас Шлипер - Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим

Идол Мамон упоминается у Луки (16) и у Матфея (6). Его имя происходит из арамейского языка, где «mammon» означает «владение», «состояние» или «богатство». Отношение Христа к этому однозначно: «Не можете служить Богу и мамоне» (От Луки 16:13, аналогично: От Матфея 6:24). Позднее Мамон всплывает в греческом варианте — «Mamonas» — в византийских магических книгах, а в средневековой схоластике определяется в разряд дьяволов. В «Потерянном рае» Джона Мильтона он даже выступает в роли предводителя группы в войске Сатаны, которая повсюду рыщет за золотом. Идол Мамон олицетворяет не общую ориентацию на действительный мир, а скорее, исключительную направленность на материальные и прежде всего денежные ценности.

Здесь имеется в виду землетрясение 25 января 1348 г., эпицентр которого находился вблизи Виллаха в Каринтии, а магнитуда составляла, по оценкам, 7 баллов. Оно унесло около 10 000 человеческих жизней. Землетрясение ощущалось во всей Центральной Европе от Любека до Флоренции. Для некоторых современников оно приобрело особое значение, так как, вопреки пророчествам священных писаний, Град Господень не остался нетронутым и даже обрушилось несколько церквей. В Псалме 45:3–5 сказано: «Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двинулись в сердце морей. Пусть шумят, воздымаются воды их, трясутся горы от волнения их. Речные потоки веселят Град Божий, святое жилище Всевышнего». Однако это землетрясение дало шокирующий опыт, так как наглядна показало, что и для верующих нет на земле надежного места. Доброго христианина должен был повергнуть в неуверенность тот факт, что верующие умирают или впадают в нищету, в то время как сытые негодяи продолжают жить и благоденствовать. Некоторые негоцианты исполнились далеко идущих опасений, ибо в Откровении было пророчество, что о конце всех дней возвестит мощное землетрясение, и потому они в последующие за катастрофой дни вернули всем должникам проценты, чтобы убавить свои грехи перед грядущим днем всех дней. Это диктовалось и актуальным состоянием общества, ибо в поисках причин и виновников катастрофы взоры всех обратились к ростовщикам и евреям, которых за их бесчестную торговлю можно было объявить виновниками всех бед. Опасения того, что это не ограничится региональным событием, подогревались тем, что без особого труда можно было отыскать целый ряд знамений, которые незадолго до этого возвещали о большом несчастии: нападение саранчи в 1338 г., солнечное затмение годом позже, пожар 1342 г., ураганы и наводнения, а в 1343 г. случилось самое большое несчастье — повышение налогов (как таковое, оно не было предсказано в Откровении среди прочих напастей, но, по человеческим меркам, вполне могло быть включено в их число). Затем 1348 г. приготовил и без того обнищавшим европейцам Великую чуму, которая унесла сотни тысяч жизней. Некоторое послабление дал чрезвычайно богатый урожай винограда в 1349 г. То, что землетрясения разрушают не только дома и города, но и мировоззрения, показало Лиссабонское землетрясение 1755 г., которое показало, как один природный катаклизм разочаровывает людей в их современных надеждах на то, что они могут овладеть природой или, по крайней мере, укротить ее силы. Сегодня, несмотря на все успехи техники, люди еще не дошли до того, чтобы искусственно вызывать землетрясения, правда, успешно создают его опустошающие последствия: бомбардировки Герники, Ковентри, Дрездена или Токио, не говоря уже об атомных взрывах в Хиросиме и Нагасаки, дали вполне сравнимые с землетрясением разрушения. В этом смысле атака на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. дает высоко символический эффект — и Град экономического божества не защищен от нападения злых сил.

Город может вызвать страх и ненависть уже одним фактом своего существования, особенно у тех, кто в силу своего религиозного мировоззрения мечтает вернуться назад в пасторальный рай, в естественное состояние. Отвержение города наблюдается постоянно, в разные времена и при различных обстоятельствах; английский поэт Перси Шелли пишет в начале XIX в.: «Город — это ад, как Лондон», и, принимая во внимание царившие в то время нравы, не совсем неправ. В дебатах о событиях 11 сентября 2001 г. указывалось на то, что, с точки зрения покушавшихся, не только башни-близнецы, но, по меньшей мере, сам город Нью-Йорк был вполне уместным символом ненавистного им мирового порядка. При этом речь шла не только об этом городе как центре капитализма, но, скорее, о многообразии и разнузданности, другими словами, хаосе огромной метрополии, которая тем самым далеко отошла от первоначального, ясного и четкого порядка, который лежал в основе плана ее создания (как бы ни выглядел этот план и какой бы информацией мы о нем ни располагали). По логике террористов, уже достаточно скверно, что люди были изгнаны из Рая, но не следует усугублять это несчастье созданием такого города, как Нью-Йорк.

Земля Сеннаар, где находились города Вавилон, Эрех, Аккад и Халне, упоминается в книге Бытие 10:10.

Иаков был одним из первых, кто путешествовал на небо, о чем сообщается в книге Бытие 28:12 и далее: «Вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней». Использование лестницы, чтобы подняться на небо, относится к ранним религиозным идеям во многих культурах, как, например, символические ступени пирамид. В метафорическом смысле они означают различные ступени, по которым должен взобраться человеческий дух (душа), чтобы обрести близость к Богу. О вознесении на небо в общем смысле, с помощью ли лестницы, или вместе с ангелом, или другим божественным существом, говорится во многих культурах, однако требуемый уже сейчас доступ к небу относится к великим надеждам почти всех религий. Так, о Мухаммеде говорится, что он из Иерусалима поднялся по лестнице до седьмого неба (или проскакал туда на своем верном коне, что, однако, вызывает вопрос, почему такая милость была оказана лошади). В этом смысле небо является утопией, причем не только во временнóм аспекте (в конце всех дней), но и в пространственном (за пределами этого мира, собственно на небе, хотя избранный может туда добраться). Современная утопия деконструировала эту взаимосвязь, перенеся цель всех надежд, альтернативу существующему миру, в категорию времени, измеряемого, однако, человеческими масштабами, так что, по крайней мере, существует шанс увидеть лучший мир при собственной жизни. Сюда следует добавить, что такой лучший мир может быть создан в результате активной деятельности человека, не ожидая решения далекого и отсутствующего Бога, прежде чем реализуется мечта о Рае. Сюда же могут быть отнесены представления о естественной эволюции, если допустить, что природа развивается, согласно «scala naturae», от низших к более высоким, или, по крайней мере, от простых к комплексным формам жизни (временно возглавляемым человеком). В этом случае становится ясно, что даже естественно-научные теории во многом обязаны специфическому культурному фону и не могут отрицать наличие такого наследства.