Марина Цветаева - Марина Цветаева. Письма 1924-1927

Пишите о своих писаниях, планах, возможностях и невозможностях.

Думаю о Вас всегда с нежностью.

Адр<���ес>: Praha II Lazarska,

10 Rusky studentsky Komitet

— мне —

Впервые — Новый Журнал . 1959. № 58. С. 184–185. СС-6 . С. 538–539. Печ. по СС-6 .

<���Июль 1924 г.>

Знаю о нашем равенстве. Но, для того, чтобы я его чувствовала, мне нужно Вас чувствовать — старше < вариант : больше> себя.

Наше равенство — равенство возмож<���ностей>, равенство завтра. Вы и я — до сих пор — гладкий лист. Учит<���ываю> при сем всё , что дали, и именно поэт<���ому>.

Вы всегда со мной. Нет часа за эти 2 года, чтобы я внутренне не окликала Вас. Вами я отыгрываюсь . Моя защита, мое подтв<���ерждение>, — ясно.

Через Вас в себе я начинаю понимать Бога в друг<���ом>. Вездесущ<���ие> и всемогущ<���ество>.

Пока мальчика нет, думаю о нем [66]. Вспомните старика Гёте в Wahlverwandschaften [67]. Гёте знал .

Борис, а будет час, когда я Вам положу руки на плечи? (Бо́льшего не вижу.) Я помню Вас стоя и высок<���им>. Я не в<���ижу> иного жеста <���кроме> рук на плеч<���и>.

«Но если я умру, то кто же — мои стихи напишет?» [68] (Опускаю ненужное Вам , ибо Вы сами — стихи —)

То, от чего так неум<���ело>, так по-детски, по-женски страдала А<���хмато>ва (опущ<���енное> «Вам»), мною перешагнуто.

Мои стихи напишете — Вы.

5-го ию<���ля>

Борис, Вы никогда не будете лучшим поэтом своей эпохи, по-настоящему лучшим, как например Блок. У Блока была тема — Россия, Петербург, цыгане, Прекрасная дама и т.д. Остальное (т.е. его, Блока, в чистом виде) принимали бесплатным приложением.

Вы, Борис, без темы, весь — чистый вид, с какого краю Вас любить, по какому поводу? Что за Вашими стихами встает? Нечто: Душа: Вы. Тема Ваша — Вы сам, которого Вы еще открываете, как Колумб — Америку, всегда неожиданно и не то, что думал, предполагал. Что здесь любить читателю?

Вас.

Любить Вас читатель не сог<���ласится>. Будет придир<���аться> к ритмике, etc., но за ритмику любить он не сможет. Вы, самый большой <���поэт> Вашего времени, останетесь в стороне того огромного тока любви, идущего от миллионов к единственному.

Вы первый, дерзнувший без тем, осмелившийся на самого себя.

Борис, Вы, конечно, меня поймете и не подставите вместо себя Бальмонта. Бальмонт весь в теме : экз<���отика>, женщ<���ины>, красивость, крас<���ота>. Que sais-je! {22} «Я» только повод к перечислению целого ряда предметов. (Бальмонт)

«Все предметы только повод к я» — вот Блок.

Повод — без я (имажинисты).

Я — без повода (Пастернак).

Жел<���ать> жел<���ать> большего себя. Иначе не стоит.

Вне фабулы.

Фабула: дети, присл<���уга>, прост . А дальше? Зрите<���ли> < оборвано >

События в долине, на горах нет событий, на горах событие — небо (облака). Пастернак на горе.

Свою гору (уед<���иненность>) Вы тащите с собой повсюду, разговаривая с з<���накомыми> на улице и отшвыривая ногой апельсинную корку в сквере — всё гора. Из-за этой горы Вас, Пастернак, не будут любить. Как Гёльдерлина и еще некоторых.

Как глубоко, серьезно и неспешно разворачивается моя любовь, как стойко, как — непохоже. Встреча через столько-то лет — как в эпосе.

8-го ночью

Стр<���анно> созн<���авать>: то, что должно было бы нас разъединить, еще больше скрепило.

Мне было больно от твоего сына (теперь могу это сказать, п<���отому> ч<���то> тебе будет больно от моего!). Теперь мы равны. Со страхом жду твоего ответа, как отзовешься?

Недавно брала твою книгу в лес, лежала с ней.

С гордостью думаю о твоем влиянии на меня, не влиянии, как давлении, о в—лиянии, как река вливается в реку.

И так как до сих пор на меня не влиял ни один поэт, думаю, что ты больше, чем поэт — стихия, Elementargeist {23} , коим я так подвержена.

Впервые — Души начинают видеть . С. 97–99. Печ. по тексту первой публикации.

<���Лето 1924 г. Чехия>

Отрывок письма:

(Мелко-мелко, почти стерто, предельно-сокращено, местами — одни буквы, с трудом, с трудом, с трудом разбираю. Разгадываю — но я всё та же, и то же бы написала — и так же бы написала — если бы не седые волосы, которые я нарочно не крашу — чтобы не было таких писем: этой безумной , глубоко-бессмысленной и неизбежной — боли.)

Я сегодня рассталась с Вами, как с родным, хочется верить — навек родным [69]. Когда мы сидели рядом в трамвае, меня прямо залило этим чувством нерушимого родства. «Несмотря ни на — всё ». (Помните, Вы всегда смеялись, подсказывали — что́ , а я — настаивала, отстаивала.)

Дружочек, Вы хотели быть со мной как с другими, а я хотела быть с Вами как с ни-одним — вникните — каждый хотел своего — и дважды сорвалось.

Не будем помнить — Schwamm drüber {24} — не сто́ит помнить.

Наша любовь была задумана дружбой — трудной дружбой мужчины и женщины, невозможной без любовного эпизода. Это миновало — вместе с невозможностью.

Я Вас люблю (четыре слова данные только буквами и даже не буквами, ни разобрать ни разгадать — даже мне) — так же как Вы меня, но между нами — опять простор — тех набережных, по которым мы ходили ровно год назад, простор — неизбежный для ви́денья и слышанья друг друга.

Сопутствующая рука — тень — ветер… — «Ирреально?» — Верней и вечней всего.

Вместе быть и жить, спать и жить — я этого никогда не умела, отказываюсь.

Не скажу, что во мне не осталось боли — живая боль и соль! — но это уже соль без горечи: отмытая, не морская уж…

Расправясь со мной как с вещью, Вы для меня сами стали вещь, пустое место, а я сама на время — пустующим домом, ибо место, которое Вы занимали в моей душе было не мало́ [70]. Теперь Ваше место (пусто) опять заполнено человеческой нежностью.

Живите как можете — Вы это тоже плохо умеете — а с моей легкой руки, кажется, еще хуже, чем до меня — Вам как мне нужны концы и начала, и Вы как я прорываетесь в человека, сразу ему в сердцевину, а дальше — некуда.

Для меня земная любовь — тупик. Наши сани никуда не доехали, всё осталось сном.

Хочу Вас видеть — теперь будет легко — перегорело и переболело. Вы можете идти ко мне с доверием.

Я не допускаю мысли, чтобы все вокруг меня любили меня больше, чем Вы. Из всех Вы — мне — неизменно — самый родной.

Что́ женская гордость перед человеческой правдой.

Впервые — HCT . С. 420–421. Печ. по тексту первой публикации. Адресат установлен предположительно.

Дольные Мокропсы, 21-го июля 1924 г.