Павел Полян - Историмор, или Трепанация памяти. Битвы за правду о ГУЛАГе, депортациях, войне и Холокосте

Правовое поле стало меняться в начале 1980-х гг., когда, с одной стороны, у власти находилась «красно-желтая» коалиция социал-демократов и либералов, а с другой – в стране чрезвычайно резко активизировались неонацисты. В сентябре 1982 года парламентарии обсуждали, но так и не приняли изменение § 140.II Уголовного кодекса, предусматривавшее тюремное наказание сроком до 3 лет или штраф для любого публичного выражения солидарности, отрицания или обеления деяний периода господства национал-социализма, нарушающих общественный мир [627]. Так же не преуспела в этом и черно-желтая коалиция христианских демократов и либералов, наталкивавшаяся на сопротивление христианско-демократических земель в бундесрате.

Перелом произошел в 1992–1994 гг., после «дела Гюнтера Деккерта» (см. выше). Напомним, что его откровенно провокационных и антисемитских речей при завершении конференции в Вайнхайме немецкое правосудие снести не смогло, и Земельный суд г. Мангейма приговорил его 11 ноября 1992 года к одному году тюрьмы и 100 тысячам марок штрафа за разжигание национальной розни, клевету и оскорбление памяти умерших и подстрекательство к расовой ненависти. Однако в 1994 году Верховный Суд Германии счел, что подстрекательство к расовой ненависти не было доказано достаточно убедительно, и оправдал радикала, чем вызвал волну возмущения и протестов как в стране, так и за границей [628].

В результате был разработан, в течение полугода уточнен и в октябре 1994 года принят так называемый Закон о преодолении последствий преступлений (der Verbrechenbekämpfungsgesetz), вступивший в силу с 1 декабря 1994 года и предусматривавший в качестве максимального наказания срок до 5 лет [629].

Начиная с конца 1980-х гг. публичное отрицание Холокоста во многих странах мира стало преследоваться по закону – чаще всего в рамках общих установлений Уголовных кодексов. Но многие страны, подобно Германии, даже ввели специальные государственные законы, запрещающие отрицание Холокоста [630]. Среди них Австрия, Бельгия [631], Италия, Канада, Литва, Люксембург [632], Польша [633], Португалия, Румыния, Словакия, Франция [634], Чехия, Швейцария [635]и др. В качестве наказания эти законы, как правило, предусматривают некую комбинацию штрафов и тюремных сроков. Сроки варьируют: в Германии и Израиле [636]– до 5, а в Австрии [637], Румынии и Чехии – даже до 10 лет. Наказание, как правило, заметно устрожается, если провинившийся не простой гражданин, а госслужащий.

Знакомство с трудами и историей отрицателей Холокоста оставляет мало сомнений в том, кем, собственно, они являются, – это не правдоискатели, не Джордано Бруно от истории, а искренние и восторженные антисемиты, отличающиеся друг от друга только в нюансах. Отрицание Холокоста, пишет публицист Илья Мильштейн , это « не только надругательство над памятью погибших и оскорбление для выживших. Это попытка оправдания дьявола» .

Отрицателями движет именно антисемитизм – часто на пару с обидой за «поставленную на колени» Германию. И уже из антисемитизма выплывает, клубясь, и все остальное, включая низкий исторический профессионализм или склонность к патетической графомании [638]. Юдофобия же на Западе, как с недавних пор и в России, – дело сугубо частное и почти интимное, но, тем не менее, не бесконтрольное и не безответственное. Государства на паях с гражданским обществом следят за его цветением и твердо настаивают на необходимых приличиях. А отрицание Холокоста в западном постхолокостном мире – это высшая степень неприличия и потому для его приверженцев дело социально-рискованное, юридически дискомфортное и чреватое ощутимыми репрессиями. И не будем им тут сочувствовать: отрицатели – взрослые люди, и знают, на что идут [639]. На многих ветвях и уровнях социальной коммуникации – на личностном, на корпоративном и на государственном – перед ними возведены преграды, заслоны и даже стены, в том числе и хорошо охраняемые тюремные.

Для лиц, подвизающихся в образовании, реальным профессиональным риском и угрозой является увольнение из школ и университетов, а для делающих академическую карьеру – иногда и лишение научных степеней [640].

Едва ли не весь диапазон возможных репрессий ощутил на себе Р. Форисон: собственные студенты подвергли его обструкции, ректор уволил его из Лионского университета, а позже, по обвинению в фальсификации истории, его еще и судил французский суд, приговорив к 3 месяцам заключения и к 21 тысяче франков штрафа. Вдвое дороже обошелся «ревизионизм» французу Жану Плантену (Jean Plantin): 26 декабря 2001 года суд Лиона оштрафовал его на сумму 43 600 франков (или 5880 долларов).

Сразу несколько процессов состоялись в Швейцарии. Самым известным фигурантом на них был Юрген Граф [641], но он был далеко не единственным. Другой швейцарский отрицатель – Рене-Луи Беркла (Rene-Louis Berclaz), основавший в 1995 году националистическое общество « Verite et Justice » («Правда и справедливость»), закрытое, по решению суда, в 2002 году. В первый раз он был осужден тогда же, что и Граф, в 1998 году (на 4 месяца), во второй – в 2002 году (на 8 месяцев; оба раза с отсрочками приговоров). В 2004 году он бежал в Черногорию, а в 2006 году его все-таки арестовали в Румынии. Престарелый Гастон Арман Амодру (Gaston Armand Amaudruz) – издатель газеты, где пропагандировались отрицательские идеи и оспаривался «миф о шести миллионах» – получил год тюрьмы, сокращенный ему по апелляции до трех месяцев.

Один из таких процессов состоялся в ФРГ. В августе 2007 года административный суд земли Гессен приговорил 24-летнего председателя Национально-демократической партии Германии в Гессене Марселя Велля (Marcel Wöll) за отрицание Холокоста. На заседании законодательного собрания в г. Бутцбахе в марте 2007 года он призвал депутатов отказаться от выделения субсидий на образовательные поездки школьников по местам нацистских преступлений. По словам Велля, такие путешествия служат для «промывания мозгов» школьников.

Еще одно недавнее судебное разбирательство имело место в Греции. Адвоката Константина Плевриса , автора книги «Евреи: вся правда», судили не только за отрицание Холокоста, но и за призывы его повторить, начав с депортаций. К. Плеврис же открыто и нагло загораживается свободой слова: « Это мое мнение. Мнение не является преступленим » [642].

В то же время правоприменение законов об ответственности за отрицание Холокоста, как правило, достаточно мягкое. Количество осужденных по отрицательским статьям невелико [643], а максимально возможные сроки и вовсе единичны: их дают только самым принципиальным и убежденным, таким как Эрнст Цюндель, например.

Тем не менее, достаточно типично желание отрицателей уклониться от любых наказаний и уйти в бега. Так, Ю. Граф подался в Россию, Р.-Л.Беркла – в Черногорию и Румынию, Г. Рудольф – в Испанию, Англию и США, а В. Фрелих в 2000 году попросил политического убежища аж в иранском посольстве в Вене.