Лев Мечников - Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель

Так или иначе, но раздор между Джусти и его оппозиционными приятелями, раздор, в самом начале своем вызвавший, из-под пера поэта, неудачную оду к Леопольду II, разрастался с каждым днем, хотя долго еще оставался скрытым…

В заседаниях депутатского собрания Джусти говорил мало, сознавая, вероятно, сам свою ораторскую и политическую неспособность, так что в камере не могло быть никаких схваток между им и его политическими врагами, остававшимися довольно долго личными его друзьями… Вражда между ними мало находила случаев высказаться открыто, темь более, что и сам поэт не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы систематически опровергать начала, которые сам же он пропагандировал с большим жаром; он даже и возражать не находил ничего против принципов враждебной ему партии. Окончательная неудача его оды к Леопольду II заставила его даже отказаться от этого жалкого фиаско…

Все эти причины вместе побуждали его из политического раздора сделать вопрос личной, хотя еще и скрытой до времени, вражды. И этой-то, дурно скрываемой, злобой отравлены все лучшие произведения Джусти за это время. Иногда, увлекаемый своим раздражением, он даже прибегает к средствам, за которые, вероятно, сам же не раз краснел потом, в более спокойные минуты… Проследя в хронологическом порядке ряд его стихотворений, написанных им в 1848 г., мы найдем в них историю развития этой вражды в нем самом, и отчасти даже целого хода борьбы партий между собой за эти несколько месяцев, весьма богатых всякого рода событиями…

Пока оппозиция имела чисто парламентский характер, Джусти бросал в противников своих, или правильнее, в противников той партии, к которой он принадлежал, едкими сарказмами вроде тех, которыми полна его сатира «Депутат». Но дело скоро приняло совершенно другие размеры и другой характер.

Противопоставлять монархически-унитарной или пьемонтской партии партию монархически-федеральную оказалось весьма опасной игрой с тех пор, как либерализм бюрократов стал навлекать на себя довольно основательные подозрения. В самом деле, надежды, возлагавшиеся на итальянский патриотизм герцогов австрийского происхождения, едва ли выдерживали хладнокровную сколько-нибудь критику. Министерство, едва почувствовав свою силу, не замедлило выказать очевидные стремления остановиться на пути реформ, на который попало оно помимо собственной воли. Пользуясь тем, что ослабить его значило бы подкрепить пьемонтскую партию, оно готово уже было отказаться от войны с Австрией, потому что война эта могла иметь хоть какие-нибудь шансы на успех в таком только случае, если бы была народной. Народной же войны оно боялось хуже, чем восстановления австрийского владычества, хотя бы более даже непосредственного, чем прежде. При таком положении дел, оппозиция не могла ограничиться одним только административным своим значением; ей необходимо было организоваться таким образом, чтобы в свою очередь представлять положительную силу, способную противодействовать обеим монархическим партиям…

Крайняя партия эта не сразу впрочем приняла, во всей ее целости, программу Мадзини, но и не скрывала между тем своих стремлений к федеративному единству Италии, которое, конечно, всего легче могло бы осуществиться при возобновлении федерально-муниципальных республик, независимых одна от другой, но и не связанных с иностранными державами никакими побочными династиями.

Между сатирами Джусти есть одна: «Наставление эмиссару» ( Istruzioni a un emissario ), написанная приблизительно около этого времени, но относимая, некоторыми из его биографов и издателей, к 1847. С точностью не могу определить времени ее появления, а это было бы чрезвычайно важно: и от ошибки в хронологических цифрах зависит очень много репутация самого поэта. В этой сатире Джусти говорит от лица какого-то австрийского государственного человека, отправляющего в Италию своего агента и дающего этому последнему весьма подробные наставления: как он должен действовать, чтобы заслужить лучше свое жалованье. Между прочим он советует ему прикидываться отчаянным либералом, и в заключение говорит: «Чтобы почтовое ведомство не могло заподозрить вас в сношениях со мною, то вы отдавайте ваши письма такому-то. Вы можете быть уверены, что письма ваши дойдут ко мне. Такой-то , как вам известно, либерал, и волнует страну per conto mio (на мой счет)»…

Сатира эта, очевидно, написана с целью бросить весьма сильную тень на крайнюю партию, в особенности же на одно известное очень лицо, пользовавшееся большой популярностью в то время. Средство выдавать публично за шпионов своих политических врагов изобретено, конечно, не самим Джусти, и в его время было уже далеко не новым. Это вовсе не мешало ему быть средством весьма действительным, и ни в каком случае нельзя оправдать поэта за то, что он прибегал к нему. Если же, в самом деле, сатира эта написана в то время, когда мадзиниевская партия стала организоваться в Тоскане, и главным образом из парламентской оппозиции, то поступок Джусти становится еще чернее. Во всякое другое время сатира эта могла быть принята «безлично». В последнем же случае, она являлась бы как памфлет против людей, далеко не заслуживших подобных обвинений, но поставленных в невозможность защищаться, потому что они не были поименованы в оскорбительном стихотворении. Так или иначе, нельзя от души не пожелать каждому талантливому писателю держаться подальше от такого рода полемики, которую так и хочется назвать подлостью…

Затем, Джусти стреляет по пропагандистам враждебных министерству идей своим посланием к известному Джаноне, под заглавием «Республика». Сатира эта хотя также весьма полна самого озлобленного негодования против диссидентов, тем не менее гораздо честнее первой, поэтому остроумнее ее. Она между прочим столько же противоречит и собственным политическим убеждениям самого поэта, сколько и республиканским теориям. Имея в виду уронить федеральную систему Монтанелли, Джусти говорит, что разделяя Италию по клочкам, Монтанелли (не названный по обыкновению в сатире) тем самим дает Австрии большую возможность проглотить ее по частям. Странно то, что партия, к которой он сам принадлежал, вовсе не враждебна федерализации, но хотела бы сохранения при этом местных правительств, находившихся, как известно, во всей Италии в более или менее тесных, родственных связях с австрийским домом. Почему автор думает, что это сохранение может служить препятствием, совершенно подобному же, поглощению Италии, по частям, австрийцами?

Парламентское большинство, оставаясь, как и Джусти, фактически преданным министерству Ридольфи, но связанное своим предыдущим довольно тесно с Мадзини, – теоретически склонилось на более родственную этому последнему демократическую пропаганду, думав пройти на весьма обыкновенном в подобных случаях эклектизме, думая оправдать свое отступление на практике от одобренных ими же теорий преждевременностью их. Подобное противоречие в своих собраниях сильно раздражало Джусти, и он написал против них следующий « Разговор поэта с салонными героями »: