Валерий Шамбаров - По следам Штирлица и Мюллера

Накануне решающих событий в Москве собралось Политбюро и констатировало, что «революционная волна» спадает, подготовку закончить не успели, а англичане и французы явно готовы вмешаться. Значит, шансов на успех нет. Постановили отложить восстание до лучших времен. Троцкий протестовал, что надо отдать приказ, и дело пойдет само собой. Обвинял Сталина, Каменева и Зиновьева, что они затянули подготовку и струсили. Но и его обвинили, что он «переоценил» революционную ситуацию в Германии.

Неразбериха и впрямь царила такая, что даже решение Политбюро об отмене восстания дошло не до всех исполнителей. Кто-то команды «отбой» не получил, где-то ее не послушались, и в нескольких местах все же произошли выступления. Три дня гремели уличные бои в Гамбурге. Образовались «советские правительства» в Саксонии и Тюрингии. Части Рейхсвера под командованием фон Секта и Меркера были брошены на подавление этих очагов.

А в Баварии подали голос нацисты — в те же самые дни, когда Троцкий и Радек намечали общее восстание. Пример похода Муссолини на Рим был свежим, и намечался аналогичный поход на Берлин, чтобы свергнуть «капитулянтское» правительство. 8 ноября, когда баварский министр-президент фон Кар выступал перед промышленниками в пивной «Бюргербройкеллер», ее окружили 600 штурмовиков. Гитлер ворвался в зал с револьвером и, выпалив в воздух, провозгласил: «Национальная революция началась!» Выходы заняли штурмовики, в вестибюль вкатили пулемет. А Гитлер принялся уговаривать баварских лидеров Кара, Лоссова и Зайссера войти в руководство этой революции. Они мялись, отказывались, фюрер грозил револьвером. Все-таки заставил согласиться и объявил нацистам о создании «временного правительства», о походе на Берлин.

Но Кар, Лоссов и Зайссер благоразумно удалились — якобы отдать распоряжения о подготовке похода. Как только они вырвались от Гитлера, сразу же выехали из Мюнхена в соседний город и объявили: их согласие было вынужденным, под угрозой жизни. Издали распоряжение о роспуске НСДАП, союзов «Оберланд» и «Рейхскригфлагге», а полиции и Рейхсверу приказали подавить мятеж. Аналогичный приказ из Берлина прислал воинским частям фон Сект. Парламентеры, направленные Гитлером в казармы мюнхенских полков, были арестованы. Правда, к нацистам примкнул популярный генерал Людендорф, а Рем с отрядом из боевиков «Рейхскригфлагге» захватил штаб военного округа. Но его блокировали солдаты и полицейские.

Начало похода намечалось на 9 ноября. Но нацистская партия оставалась очень рыхлой. Из общего количества 56 тыс. членов собралось лишь 3 тыс. Колонна двинулась к центру Мюнхена, чтобы соединиться с отрядом Рема. Во главе шли Гитлер, Геринг, Людендорф, знамя организации «Рейхскригфлагге» нес Гиммлер. Но улицу Резиденцштрассе перекрыло около 100 полицейских под командованием майора Хунглингера. После переговоров и переругиваний Людендорф зашагал вперед. За ним двинулась часть колонны. Но раздался чей-то выстрел из рядов штурмовиков, и полиция открыла огонь. Погибли трое полицейских и 16 нацистов, среди них началась паника, они побежали, сминая друг друга. Людендорфа арестовали. Рем капитулировал через два часа. Гитлера взяли в пригородном поместье, куда его вывезли и лечили — он в давке упал и сломал ключицу. Раненый Геринг и Гесс бежали в Австрию…

Генриха Мюллера в схватке на Резиденцштрассе не было. Но потом работы хватило через край — искать разбежавшихся штурмовиков, проводить обыски в их штабах. И хоронить погибших коллег. Точно так же ловили коммунистов, вычисляли их базы, склады оружия. Впрочем, полиция-то поработала на совесть, но… суд над участниками «пивного путча» получился вполне «демократичным».

Прославленного генерала Людендорфа оправдали, остальные руководители получили минимальные сроки, рядовых участников не судили вообще. Гитлер был приговорен к пяти годам условно с испытательным сроком четыре года. А реально пробыл в тюрьме Ландсберга 13 месяцев и 20 дней. Он плодотворно использовал это время для написания книги «Майн Кампф». Какое впечатление могла произвести подобная «демократия» на сотрудников полиции, отстоявших конституцию и порядок, потерявших троих товарищей, потративших столько времени и сил для поимки мятежников, представить не так уж трудно…

Но тут, пожалуй, стоит отметить еще одну черту Мюллера. Все эти годы он не только усердно служил, но и… учился. Невзирая на ненормированный рабочий день, на бессонные ночи с дежурствами, облавами, обысками и прочими операциями. Жалованья едва хватало на жизнь, а тут еще и кризис, инфляция. Но Мюллер все-таки выкраивал и деньги на учебники, и время, упорно просиживал за уроками. В том же самом 1923 г., кризисном и тревожном, он сумел сдать экзамены, получил аттестат о полном среднем образовании. Да и семейное положение у него изменилось. В 1924 г. он выгодно женился на Софии Дишнер, дочери владельца типографии и издательства «Wurntalbot». Переехал из тесной квартирки собственных родителей к родителям супруги.

После авантюры Коминтерна российско-германское сближение затормозилось. Министр иностранных дел Г. Штреземан доказывал, что ориентироваться надо не на СССР, а на Запад. Но и западные державы обеспокоились опасностью революции в Германии. Под давлением Англии французам пришлось вывести войска из Рура и Саара. А 16 августа 1924 г. на Лондонской конференции Антанты был принят американский план Дауэса, предусматривающий другие схемы выплаты репараций, а также крупные займы для восстановления германской экономики.

А для внутренней стабилизации в Германии деловые круги выдвинули в 1925 г. на президентских выборах кандидатуру фельдмаршала Гинденбурга, заведомо выигрышную. Он ведь уже был диктатором в кайзеровские времена, ему верили обыватели, с ним связывала надежды на лучшее армия. Займы по плану Дауэса позволили преодолеть кризис, началось бурное оживление экономики. Возникали, как грибы, новые предприятия, фирмы…

Хотя на самом-то деле этот расцвет во многом был эфемерным. Да и авторитет Гинденбурга был в действительности всего лишь продуктом беспардонной рекламы. Он и во время войны особыми талантами не отличался, все победы его войск обеспечил талантливый начальник штаба Людендорф. Но для подъема духа в период тяжелых сражений требовались «герои», а для сентиментальной немецкой публики «добрый дедушка Гинденбург» подходил как нельзя лучше. Кайзеровская пропаганда развернула мощную кампанию, прославляя его. Победы Гинденбурга раздувались и преувеличивались, его именем называли улицы, города, его портреты продавались всюду, школьникам задавали сочинения: «Почему я люблю дедушку Гинденбурга».