Валерий Шамбаров - По следам Штирлица и Мюллера

У специалистов из абвера стало складываться впечатление, что «завоевание доверия» Москвы превратилось чуть ли не в самоцель операции! Наконец, дошло до открытого конфликта. 30 мая 1943 г. советский Центр передал задание раздобыть сверхсекретные данные о наличии у немцев химического оружия. Задавались вопросы о количестве химических боеприпасов, их калибрах, какие именно отравляющие вещества состоят на вооружении у немцев и степень их токсичности, местах расположения складов (этот запрос подтверждается материалами американской разведки, полученными путем радиоперехвата).

Тут уж фронтовая служба абвера взвилась на дыбы. Гирингу отрезали, что продолжение «игры» в том же духе не лезет ни в какие рамки и чревато стратегическим ущербом для рейха. А в Берлин доложили: «Военное командование имеет мнение, что на протяжении некоторого времени московское руководство задает слишком конкретные вопросы… Командование больше не может давать точные ответы на вопросы Москвы, касающиеся, например, количества дивизий или полков, имен командующих и т. п. Военное командование считает, что больше не может предоставлять подобную информацию, не сталкиваясь с серьезными проблемами безопасности».

Впрочем, к мнению, что советская разведка давно раскусила обман и теперь беззастенчиво «доит» немцев, пришел и один из заместителей Гиринга — Райзер. Точно такое же заключение сделал Канарис. 5 июня зондеркоманда получила официальный ответ на свою очередную заявку: «Главнокомандующий Западным фронтом придерживается мнения, что противник в Москве уже разгадал игру, и по причинам военного характера главное командование Западного фронта уже не в состоянии передавать требуемый материал».

Но бдительного Райзера тут же откомандировали из зондеркоманды! Перевели на восток, воевать с партизанами. Если человек горит рвением бороться с врагами, а теплое место в Париже, видимо, не ценит — пускай борется. А для давления на фельдмаршала Рунштедта Мюллер предпринял экстренные меры. Доложил Кальтенбруннеру, причем изобразил дело как обычную межведомственную грызню — армейские «свиньи» ставят нам палки в колеса!

У Кальтенбруннера взыграло, он обратился к Борману. Представил материалы, которые подготовил для него Мюллер. В них целью операции изображалась заброска в Москву стратегической дезинформации, которая поссорит русских с их западными союзниками. Всучить Сталину мощный компромат на англичан и американцев, чтобы СССР согласился на закулисные контакты с нацистскими спецслужбами. А потом самим же «засветить» эти контакты перед США и Англией.

Что ж, Борман вполне соответствовал характеристике Мюллера: «Он слишком мелкая личность и не может думать как государственный деятель». Делами разведки он никогда не занимался, зато по интригам был непревзойденным специалистом — и идея ему очень понравилась. Он и сам сплетал такие же узлы, когда хотел поссорить кого-нибудь. Ко всему прочему ему чрезвычайно понравилось, что обратились именно к нему. РСХА само идет под его покровительство. Борман согласился помочь. А Гитлером он научился манипулировать великолепно. Подсказывал нужные мысли исподволь, подталкивал к ним — и фюрер принимал их в уверенности, что это его собственные решения.

Так было и с «Роте капелле». Борман выбрал удобный момент и добился одобрения Гитлера. 9 июля Рунштедт вдруг получил приказ из Берлина — игру продолжать, а все запросы зондеркоманды удовлетворять в полном объеме. Словом, получалось, что подборкой и составлением разведывательных данных для Москвы профессионально занимались штаб фронта и германские спецслужбы!

Кстати, вполне вероятно, что деятельность «Роте капелле» оказалась связана с одной из операций, проведенных на Украине партизанским разведывательным отрядом полковника Д.И. Медведева. Мы уже упоминали — среди той информации, которую пришлось давать военным, были и сведения о складах химического оружия. А в июле 1943 г. Центр сообщил Медведеву, что один из таких складов расположен в Луцке. Москва дала задание разузнать о нем поподробнее, а при возможности похитить образец боеприпаса с отравляющими веществами. Это удалось осуществить. Луцкие подпольщики А.Д. Ткаченко, П.И. Савельева и партизаны установили местонахождение хранилища, организовали наблюдение за ним, а при перебазировании склада, убив часового, дерзко выкрали химический снаряд-баллон, он был переправлен в отряд, а оттуда в Москву (Федоров А.Ф. Последняя зима. М., 1981).

Между тем абвер и внешняя разведка СД не оставляли усилий по наведению мостов с западными державами. Шелленберг предпринял поездку в Турцию и вентилировал этот вопрос через посла в Анкаре фон Папена. Но и Папен не доверял ему, уклонился от каких-либо обсуждений. А Канарис стал действовать через своего итальянского коллегу, начальника разведки генерала Аме. Начальник генштаба Италии маршал Бадольо уже вовсю сговаривался с англичанами и американцами о переходе на их сторону. Аме с помощью Канариса прикрывал готовящуюся измену. Военная разведка обнаружила ее, докладывала, но Канарис таким донесениям ходу не давал. Уверял Кейтеля, что итальянцы настроены обороняться.

Информация разведки СД была куда более тревожной, и Гитлер обратил внимание — выводы двух спецслужб противоположны. Кейтель решил поддержать репутацию своего ведомства и послал Канариса в Италию. Встретиться с Аме, выяснить действительное состояние дел, а заодно повлиять на союзников, убедить их сохранять верность боевой дружбе. Адмирал поехал с удовольствием. Но обсуждались не верность, а те меры, которые надо предпринять, чтобы Германия не смогла помешать итальянцам «сменить ориентацию».

Шелленберг о содержании переговоров узнал. Шофер Аме, исполнявший и обязанности домашнего слуги, был гомосексуалистом. А его любовник являлся агентом СД. Правда, и сам Шелленберг занимался аналогичной закулисной дипломатией. Но на Канариса он собрал исчерпывающее досье и представил Гиммлеру. Тот сказал: «Оставьте досье у меня, при случае я ознакомлю с ним фюрера». И… положил под сукно. Потому что и рейхсфюрер колебался между верностью и изменой. Данных о заговорщиках к нему стекалось много. Из гестапо поступил подробный отчет о подпольном совещании на квартире отставного фельдмаршала Бека. Но теперь Гиммлер взвешивал: чья возьмет? А если оппозиция при поддержке американцев и англичан свалит Гитлера? Впрочем, он знал и другое. В некоторых кругах заговорщиков лучшей кандидатурой на пост главы государства называли… Гиммлера.

Стоит заметить, что в это же время Рим посетил и Мюллер. Официальной целью его визита были переговоры с итальянской тайной полицией, будет ли она предпринимать меры по «еврейскому вопросу». Но такая задача была абсолютно несвоевременной, Италия балансировала на грани крушения. В столь горячие дни выписать шефу гестапо подобную командировку мог только туповатый и прямолинейный Кальтенбруннер. Скорее всего, Мюллер по своим каналам разнюхивал, чем же там занимался Канарис. А может быть, налаживал в Италии собственную агентуру на случай грядущих перемен.