Валерий Шамбаров - По следам Штирлица и Мюллера

Все эти факторы обернулись массовыми сдачами в плен, дезертирством — если на тебя идут «братья по классу», стоит ли погибать? Другие верили, что при немцах будет лучше. Только в 1941 г. в плену очутилось 3,9 млн советских солдат и командиров. Хватало и таких, кто выражал желание служить в германской армии. Их принимали, называли «хиви» («хильфсвиллиге» — «добровольные помощники»). Сперва использовали обозными, санитарами, подносчиками боеприпасов, потом доверяли оружие. Порой таких «хиви» насчитывалось до 10–12 на роту. Было несколько антисоветских партизанских отрядов. В городке Локоть Брянской области возникло даже подобие «республики», сбросившей коммунистическую власть. А для охраны тыловых районов и карательных операций немцы стали создавать полицейские батальоны из местного населения — всего их было сформировано 178 (из них 73 украинских, 45 латвийских, 22 литовских, 26 эстонских, 11 белорусских, 1 польский).

Сотрудничать с Германией воодушевилась и часть белой эмиграции, выброшенной на чужбину после гражданской войны. В Югославии из эмигрантов начал формироваться «Охранный корпус» генерала Б.А. Штейфона (в него вступило 2 тыс. человек). В составе корпуса создавались казачьи сотни для отправки на родину. А в поселке Осинторф под Оршей германское командование и ряд офицеров из эмигрантских организаций начали формировать из пленных «Русскую народную национальную армию» (РННА). Это считалось экспериментом, «армия» насчитывала 7 тыс. человек. Главнокомандующий сухопутными войсками Браухич и командующий группой армий «Центр» Клюге посетили лагерь в Осинторфе, после смотров обещали, что «армия» будет расширена и сможет внести значительный вклад на Восточном фронте.

Но в действительности подобные заверения оборачивались ложью. Нацистам не требовались русские «союзники». Они пришли не освобождать, а хозяйничать. Большая часть пленных, сдавшихся в 1941 г., в первую же зиму вымерла в лагерях от холода, голода, болезней. На жителей оккупированных областей и городов обрушился террор, их грабили поборами — тогда-то и началось массовое партизанское движение. «Охранный корпус» в Россию вообще не пустили, оставили в Югославии воевать с партизанами. «Республика» в Локте-Брянском существовала под строгим контролем оккупационных властей, а местные вооруженные формирования, достигавшие 6 полков и пышно названные «Русской освободительной народной армией» (РОНА), немцы числили «вспомогательной бригадой самообороны», к каждому батальону приставили своего офицера. Эстонцам и латвийцам доверяли больше, их зазывали в вступать в национальные соединения в составе вермахта. А молдаван Антонеску объявил румынами и призывал в свои войска.

Но потери на Восточном фронте росли, пополнений не хватало, и германское командование принялось формировать части «Остгруппен» — русские, татарские, грузинские, армянские, северокавказские, туркестанские, калмыцкие. Они по численности соответствовали батальону, командовали ими немцы. Была учреждена должность главнокомандующего «Остгруппен», им стал генерал Хайнц Гельмих. Но он руководил не боевыми операциями, а занимался вопросами создания и обеспечения. Потому что такие части не сводились воедино, а преднамеренно распылялись по разным фронтам и соединениям.

«Экспериментальную» РННА, почти год бесцельно торчавшую в лагере под Оршей, тоже было решено перевести на общие основания с «Остгруппен». Разбить на батальоны, переодеть в немецкую форму, передать под начало германских командиров и разослать в разные места. Когда был получен приказ об этом, в первую же ночь 300 человек ушло к партизанам. Кстати, как раз широкое использование «хиви» и «остгруппен» было одним из способов, позволяющих германским начальникам занижать в докладах свои потери. Погибших и раненых солдат заменяли русскими. А в сводках потерь бойцов вспомогательных частей вообще не учитывали, они никого не интересовали.

В Германии, в Циттенхорсте и Вустрау открылись «учебные лагеря». Курсантов специально отбирали из пленных, чтобы из них готовить административные кадры для захваченных территорий. Невзирая на то, что оккупационная политика нацистов уже открывалась весьма определенно, приток добровольцев в антисоветские формирования продолжался — особенно там, где немцы еще не успели себя проявить. Когда они в 1942 г. прорвались на Дон, Кубань, Северный Кавказ, под эгидой германских властей стали создаваться казачьи органы самоуправления, распространялись воззвания атамана Краснова, генерала Шкуро и получали довольно широкий отклик. Создавались казачьи части (хотя самих Краснова и Шкуро немцы на родину не пускали — использовали только для агитации, а органы самоуправления никаких реальных прав не получили). К немцам присоединялись отряды чеченцев, ингушей, карачевцев — для организации восстаний германское командование специально организовало операцию «Шамиль».

Независимо от нацистов антисоветскую агитацию на территории СССР развернула эмигрантская организация Народно-трудовой союз (НТС). Он строил планы «третьего пути» и выдвигал лозунг «за Россию без немцев и большевиков». Активисты союза, просочившись в оккупированные области, создали 120 групп в 54 городах. Они старались устроиться в различные учреждения Остминистериума (министерства Восточных территорий), представителями германских фирм на Востоке, в местные муниципальные органы. Центры НТС возникли в Смоленске, Брянске, Киеве, Виннице, Днепропетровске, Одессе. Там, где получали доступ к типографиям, печатали листовки. Агитаторы старались войти в контакт с партизанскими отрядами, чтобы вывести их из-под влияния коммунистов, вели работу в частях «Остгруппен». Зарубежные деятели НТС сумели внедриться в «учебный лагерь» в Вустрау, завербовали многих преподавателей и распространяли свои идеи. Здесь же стала издаваться литература НТС, замаскированная под «учебные пособия».

Ну а в руководстве рейха, по мере того, как война затягивалась, боролись две тенденции. Гитлер, Геринг, Борман, Гиммлер и примыкавшее к ним крыло нацистских лидеров оставались убежденными апологетами своих собственных теорий переустройства мира, а в побежденных видели только «недочеловеков» и потенциальных рабов. Но было и умеренное крыло, считавшее необходимым смягчить «восточную политику». Сократить террор, расчленить территорию СССР на национальные образования со своими марионеточными «правительствами». Однако в 1942 г. оба течения сошлись в одном — для активизации антикоммунистических сил в России нужно «имя», авторитетный лидер. Хотя его роль понимали по-разному. Одни соглашались, что это нужно лишь в целях пропагандистской игры для разложения Красной армии. Другие полагали, что возникнет гипотетическое «национальное правительство» в противовес Москве.