Евгений Петропавловский - Порт-Артур, Маньчжурия. Смертные поля…

Таким образом, всё обширное и крайне сложное строительство порта осталось без начальника. К этому присоединилось ещё почти поголовное бегство китайцев-рабочих из порта в Чифу. Так как русских рабочих в Артуре нет, то в доке почти остановились все работы. Кроме того, ощущается сильный недостаток в запасных материалах, необходимых для разного рода починок.

Съестные припасы всё дорожают и дорожают».

8 февраля:

«Город сильно опустел. Вместо прежней его кипучей жизни теперь видишь только одну напряжённую деятельность военных. Ночью и она затихает. Весь город погружается в безмолвную темноту. Огней почти нигде не видно.

Настроение у всех тоскливое.

В городе ощущается недостаток мяса, и войска начали уже скупать скот и свиней у окрестных китайцев.

Утром, без всяких официальностей, уехал из Артура наместник. Инженерные работы идут по-прежнему очень успешно.

Флот хотя и позачинился, но всё ещё пребывает в бездействии.

Ночью произошёл трагикомический случай: один конный урядник наткнулся нечаянно на нашу проволочную сеть и так в ней запутался, что принуждён был просидеть в ней до рассвета».

11 февраля;

«Была тёмная, безлунная ночь. Над осаждённым городом царила ничем не нарушаемая тишина.

Вдруг в 3 часа ночное безмолвие было нарушено выстрелами, раздававшимися с наших батарей. Всё учащаясь и учащаясь, они скоро перешли в жаркую канонаду.

Броненосец «Ретвизан», всё ещё стоявший в нашем проходе, временами буквально ревел от выстрелов своих орудий.

Батареи Тигрового полуострова от него не отставали.

Канонада всё разгоралась и разгоралась.

Горя желанием узнать, в чём дело, я бросился к телефону. Мне удалось услышать, что расстреляны два коммерческих парохода.

У меня невольно мелькнула ужасная мысль: «А что, если под огонь нашей артиллерии попали по ошибке как раз те пароходы, которые должны были привезти нам из Чифу быков». Эта ошибка в настоящее время могла бы иметь роковые последствия, так как все запасы в городе подходили уже к концу.

Между тем канонада то разгоралась, то снова затихала. Так продолжалось всю ночь. Около 4 часов утра я увидел недалеко от броненосца «Ретвизан» яркое пламя горевшего парохода.

Не имея никаких положительных сведений о происходившем, я опять взялся было за телефон, но на этот раз ничего не мог разобрать, так как шёл усиленный разговор между батареями.

Около 5 часов утра канонада окончательно стихла.

Вскоре после этого я поехал на батарею Электрического утёса и там узнал все подробности событий минувшей ночи.

Оказалось, что японцы, отлично зная положение нашего броненосца «Ретвизан», который, полузатонув поперёк прохода, сильно стеснял движение, решили в этом же узком месте шириною около 150 сажен затопить несколько больших старых коммерческих пароходов. Этим они думали совершенно преградить нашей эскадре выход в море и, заперев её в порту, обезопасить себя от её нападения. Если бы японцам удалось выполнить свой план, то они стали бы полными хозяевами на море.

Воспользовавшись полной темнотой минувшей ночи, 5 японских брандеров пошли вдоль берегов Тигрового полуострова, стараясь держаться в мёртвом углу обстрела крепостных батарей.

Для этого, однако, им пришлось слишком прижаться к берегам, у которых два брандера, наткнувшись на подводные камни, затонули.

Один из них совершенно скрылся под водою, а другой еле был виден на каменной косе, недалеко от горы «Белого Волка». На этом последнем брандере позже был найден труп застрелившегося японского офицера и план, по которому должны были двигаться брандеры. Все нанесённые на плане отметки, румбы и т. д. были сделаны английским шрифтом.

Остальные брандеры разделили печальную участь своих товарищей. А именно: третий брандер затонул впереди Тигрового полуострова, четвёртый – у подошвы Золотой горы, пятый пошёл прямо на броненосец «Ретвизан», но, сбитый его огнём, выкинулся у маяка, где и горел целую ночь.

Под влиянием событий последней ночи в городе поднялась утром невообразимая суматоха. Часть оставшейся публики, спешно покидая Порт-Артур, толпилась на вокзале. Китайцы попрятались по домам и, напуганные ночною стрельбой, отказывались выходить на работы. В довершение всего утром в виду Артура появилась японская эскадра в составе 26 судов.

«Баян» и «Новик» вышли из гавани им навстречу и завязали перестрелку. Японцы стреляли очень метко. Особенно досталось крейсеру «Баян», который, к сожалению, со своей стороны не мог причинить японцам какого-либо вреда, так как его снаряды до них даже и не долетали. Гораздо лучше его стрелял крейсер «Новик».

К 12 часам дня японская эскадра, желавшая, очевидно, только узнать результаты ночного предприятия, прекратила перестрелку и скрылась за горизонтом.

Во время ночной атаки все японцы, бывшие на брандерах, успели сойти со своих тонущих судов и, пересев на сопровождавшие их миноносцы, спастись в открытом море. Говорят, правда, что вечером у Электрического утёса были подобраны два дрожащих от холода японца, выплывших сюда со своих погибших брандеров. Как бы то ни было, но необычайная ловкость японцев возбуждает всеобщее удивление.

Повреждение крейсера «Паллада», ставшего наконец в док, оказывается очень серьёзным: почти посредине его корпуса зияет громадная пробоина, площадь которой около 4 квадратных сажен. Работы в доке по-прежнему идут чрезвычайно вяло».

19 февраля:

«Одним из первых распоряжений генерал-лейтенанта Стесселя по крепости при объявлении её на осадном положении было воспрещение продажи спиртных напитков не только нижним чинам гарнизона, но даже и жителям города.

Этот приказ и строгое его исполнение имели самые благоприятные последствия. Пьянства и неизбежно связанных с ним безобразий в крепости почти не встречалось.

Сам генерал-лейтенант Стессель почти ежедневно по утрам верхом объезжал город и осматривал санитарное его состояние, на которое им также было обращено особое внимание.

Горе тому, кого генерал Стессель встретит пьяным или даже слегка выпившим. Обыкновенно таких несчастливцев ожидала довольно неприятная участь: их через полицию посылали на несколько дней либо чистить улицы, либо на оборонительные работы крепости.

Простолюдины и, впоследствии особенно, мастеровые порта всячески избегали попадаться на глаза генералу Стесселю и предпочитали при встрече с ним поскорее юркнуть в первый попавшийся переулок.

На оборонительных работах и на верхах крепости генерал Стессель бывал очень редко и вообще обращал на них мало внимания, как будто не придавая им особенного значения.

Я слыхал даже, что, когда число китайцев, работавших на укреплениях, доведено было до 7000 человек, он велел сократить число рабочих. К счастью, однако, его приказание не было исполнено, и работы продолжались при прежних условиях.