Л. Филлипов - Сибирь: жизнь слова

Тан, по-видимому, не уничтожил людей Ся и не разогнал их. Что касается родовой аристократии, то она была оставлена на прежней службе. Сыма Цянь сообщает: «Тан пожаловал земли потомкам [дома] Ся. При [правлении дома] Чжоу им были пожалованы земли в Ци» [Сыма Цянь, 1972, т. 1, с. 165]. Эти земли находились на территории современного уезда Цисянь провинции Хэнань [Сыма Цянь, 1972, т. 1, с. 278].

Конечно, не вызывает сомнения, что часть населения Ся стала рабами шанцев. Трудом рабов в ту эпоху пользовались довольно широко, в частности их заставляли пасти скот. «Пусть захваченные в большом количестве рабы пасут скот», – говорится в одной из гадательных надписей [Авдиев, 1970, с. 568]. Обращённых в рабство военнопленных содержали в заключении, в особых помещениях [Авдиев, 1970, с. 568].

Не менее вероятно, что какая-то часть разбитых войск Цзе, а также известная часть населения Ся, боясь расправы, бежала за пределы своей страны [Гумилёв, 1960, с. 14—15]. Бежал от шанцев, согласно письменным источникам, и наследник престола Ся Сюнь Юй – сын Цзе [Кюнер, 1961, с. 307]. Бежал он со своей свитой, состоящей из пятисот человек [Klaproth, 1823].

Сколько людей оказалось в положении беглецов, неизвестно. Думается, что их количество исчислялось не одной тысячей. Для того времени такая численность была достаточно большой.

Где беглецы нашли себе вторую родину? В китайской истории говорится, что Сюнь Юй бежал на север [Кюнер, 1961, с. 307], т.е. в пустыню Гоби. Из этого можно допустить, что и остальные беглецы скрылись в том же направлении. Другого пути у них не было: на востоке господствовали их победители-шанцы; на юге обитали исконные враги Ся – племена мяо, мань; на западе жили племена жун. Правда, северные земли тоже не были свободными (там кочевали степняки), но они были слабо заселёнными. Конечно, северная пустыня была мало пригодной для жизни, однако для беглецов она могла стать надежным прибежищем.

Постепенно вокруг Сюнь Юя собралось довольно много людей. Основную массу этого сообщества составляли, должно быть, выходцы из Ся (люди племени сы), а также их соплеменники, которые до покорения шанцами господствовали на востоке Китая и царство которых – Хуньу – по-другому называлось государство Сы [Фань Вэнь-лань, 1958, с. 42]. Можно, следовательно, допустить, что беглецы сами себя называли *сы жэнь ( сы – название рода / племени, жэнь «человек»), т.е. «сы человек», «сы люди». Выдвинутое предположение о самоназвании беглецов не расходится с общепризнанным в настоящее время положением, согласно которому древнейшими этнонимами были слова, означавшие «человек», «люди», «народ» [Чеснов, 1971, с. 12]. Но было ли в языке беглецов словосочетание / слово *сы жэнь / *сыжэнь ? Если было, то употреблялось ли оно в значении этнонима? На эти вопросы невозможно ответить ни положительно, ни отрицательно. В китайских источниках сохранилось слово сыжэнь , но оно употреблялось в значении «евнухи» – так называли в Китае с периода Чжоу рабов первой категории, т.е. рабов, которые выполняли исключительно функции прислужников в аристократических домах и не принимали никакого участия в производстве [Фань Вэнь-лань, 1958, с. 114]. Имеется в китайском языке аналогичное сыжэнь слово шанжэнь , относительно которого В. И. Авдиев пишет: «Возможно, что слово „шанжэнь“ (торговец) обозначало купца из страны Шан и восходило к Иньской эпохе» [Авдиев, 1970, с. 567]. Этот факт в определённой степени укрепляет нас во мнении, что словосочетание/слово *сы жэнь / *сыжэнь существовало уже в глубокой древности и, возможно, употреблялось в значении этнонима. Но это всего лишь предположение. И только.

Обосновавшись в Северной пустыне (т.е. в Гоби), Сюнь Юй и его сообщники, естественно, стремились установить те или иные контакты с её насельниками. Этого требовали сами условия их жизни: беглецы, безусловно, испытывали нужду в продуктах земледелия, в одежде. Кроме того, у них, по всей вероятности, был острый недостаток в женщинах, ибо беглецы в большинстве своём были мужчины. Женщины в Древнем Китае находились в бесправном положении [Авдиев, 1970, с. 575]. С ними не считались. В государстве Чжоу, например, самым тяжёлым обвинением для мужчины было обвинение в том, что он «следует советам своей жены» [Авдиев, 1970, с. 575]. «Господство мужа и отца, порабощение женщины, усугублённое многоженством… являются типичными чертами древнекитайской патриархальной семьи», – пишет В. И. Авдиев [Авдиев, 1970, с. 567]. Из сказанного следует, что от шанцев в первую очередь бежала мужская часть населения Ся и некоторых других покорённых Таном владений. Такое положение так или иначе заставило беглецов породниться с соседями-степняками.

Кто были соседями беглецов? Сыма Цянь сообщает: «До Тана и Юя [племена] шаньжунов, сяньюней и хуньюев жили на [землях] северных варваров и вслед за пасущимся скотом кочевали с места на место» [цит по: Материалы по истории сюнну.., 1968, с. 34; см. также Бичурин, 1950, т. 1, с. 39]. В эпоху Ся они, по мнению Сыма Чжэня (VIII в. н.э.), стали называться чуньвэй , в эпоху Шан (Инь) – гуйфан , в эпоху Чжоу – яньюн , в эпоху Хань – сюнну [Сыма Цянь, 1972, т. 1, с. 225]. Цзин Чжо, в свою очередь, пишет: «Во время Яо назывались хуньюй, при Чжоу назывались хяньюнь, при Цинь назывались сюнну» [цит по: Кюнер, 1961, с. 307], т.е. хуньюй , хяньюнь и хунну «суть три разные названия одному и тому же народу…» [Бичурин, 1950, т. 1, с. 39, примеч. 4]. Такой же точки зрения придерживается и К. Иностранцев, который утверждает, что хунны раньше назывались хуньюй , хянь-юнь , ещё раньше шань-жун [Иностранцев, 1926, с. 88]. Держава их, по его мнению, получила название Хунну потому, что имя победившего рода или племени было созвучно с китайским словом хун-ну [Иностранцев, 1926, с. 90]. Отмечая, что хунь-юй , хяньюнь , как и хун-ну , – китайские слова, К. Иностранцев пишет: «Мы думаем также, что Хянь-юнь и Хунь-юй – такие же транскрипции, как и Хун-ну, и притом того же самого имени» [Иностранцев, 1926, с. 90]. Однако он не называет это «то же самое имя», но признает, что сказать, какое имя ( хяньюнь , хунь-юй или хун-ну ) ближе к истинному имени народа, трудно.

Как бы подводя итог всем этим рассуждениям, Ван Го-вэй подчёркивает, что встречающиеся в источниках племенные названия гуйфан , хуньи , сюньюй / хуньюй , сяньюнь / хяньюнь , жун , ди и ху обозначали один и тот же народ, вошедший позднее в историю под именем сюнну / хунну [Материалы по истории сюнну…, 1968, с. 10]. Данная точка зрения, согласно В. С. Таскину, нашла сторонников среди большинства китайских историков [Материалы по истории сюнну…, 1968, с. 10].