Владимир Невярович - Русская Атлантида

Я любила больше всех Алексея Николаевича . Это был милый, хороший мальчик. Он был умненький, наблюдательный, восприимчивый, очень ласковый, весёлый, жизнерадостный. Он был способный от природы, но был немножко с ленцой…

Вся эта Семья в общем подкупала своей простотой и добротой. Её нельзя было не любить. Я никак не могу уложить себе в голову всего того, что писалось в революцию про эту Семью и, в частности, про отношения ГОСУДАРЫНИ к Распутину. Всякий, кто только видел и знал Её, Её отношения к мужу, Её взгляды, вообще знал Её всю, тот мог бы только или смеяться от этого, или страдать»…

Этими блестящими характеристиками на членов Царской Семьи, данными Клавдией Битнер следователю Н. А. Соколову, я и завершу своё печальное повествование.

Прошло более 100 лет со дня трагической гибели Царской Семьи, но до сего времени светлая память о Царственных Страстотерпцах омрачается пасквильными выпадами и грубыми неуместными характеристиками в печатном и устном слове наших современников.

Своей жизнью и оставленными свидетельствами Клавдия Кобылинская (Битнер) доказала, что правда не может быть убита и уничтожена, а память о Последнем русском Царе и Его Семье должна быть для русского народа священной.

Почему я обратился к личности этого святого, не ведаю сам, так же как не ведаю, почему порою обращаюсь к жизнеописаниям многих людей, давно уже перешедших из земной жизни в мир иной. Эти обращения всегда почти происходят спонтанно. Словно какая-то прилетевшая с ветром искорка вдруг коснется краешка души и начиная жечь ее, не давать покоя.

Далее возникает ничем неутолимая потребность в углубленном поиске, чтении, переосмыслении, какой-то непрестанной медитации на данной персоне или персонаже, – в результате всего этого, наконец, является некое откровение, открытие для себя самого новой правды, света истины, и душа, насытившись ею сполна, успокаивается и умиротворяется…

«Гермоген Второй» – это, конечно же, авторская вольность; не был герой моего повествования никаким «Вторым», как не был и Патриархом. Истории известен лишь один Патриарх Московский и всея Руси с именем Гермоген (1530—1612), прославившийся в эпоху смутного времени своей непоколебимой стойкостью и верностью. Находясь в тюрьме, он рассылал по городам и весям России грамоты с призывом к борьбе с польскими интервентами.

Это был человек выдающегося ума и пламенной веры. И ныне через века доносятся его огненодышащие слова ко всем верным русским людям: «Благословляю верных русских людей, подымающихся на защиту Веры, Царя и Отечества, и проклинаю Вас, изменники!»

Патриарх Гермоген умер в темнице от голода 17 февраля 1612 года, так и не увидев освобождение Москвы, и был канонизирован Русской Православной Церковью в лике святых как священномученик 12 мая 1913 года (в год 300-летия Дома Романовых).

Обретенные мощи святого торжественно перенесли в новую раку, изготовленную иждивением Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны. Гермоген Второй (Долганов Георгий Ефремович) – епископ Тобольский и Сибирский также пламенно любил Россию и был горячим поборником Православной веры в ее чистоте и неискаженности.

Будущий епископ Гермоген родился 25 апреля 1858 года в Херсонской губернии, получил блестящее светское и духовное образование. Был наделен даром проповедника, миссионера, оратора, организатора и многими иными, главным из которых был дар Любви. Епископ был замучен и утоплен в реке Тобол красноармейцами ровно за сутки до зверской расправы над Царской Семьей в Екатеринбурге (случайно ли все это было?).

И Патриарх Гермоген и епископ Гермоген жили в смутные времена истории нашего многострадального Отечества, когда власть захватывали самозванцы, и особенно острым становился вопрос самого существования России как государства. Оба Гермогена предпочли мученическую кончину измене, на которую их всячески пытались склонить пленившие их.

Имена священномучеников вписаны ныне золотыми буквами в святцы, и ярко сияют в сонме православных святых. Их Жития очень поучительны и назидательны, особенно для подрастающего молодого поколения. Жаль, что о них ничего не знают школьники, да и многие люди, достигшие взрослого возраста.

В своем повествовании я остановлюсь очень кратко лишь на некоторых известных (и менее известных) фактах, извлеченных из Жития Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского. В негласном послужном списке святителя Гермогена значатся несколько весьма знаковых для исторической биографии нашей страны событий.

Ну, во-первых, именно он, тогда еще архимандрит, ректор Тифлисской семинарии, отчислил из семинарии за неуспеваемость, систематическую ложь и пропуски занятий семинариста Иосифа Джугашвили (будущего Сталина).

Во-вторых, именно он, устроив личную встречу с Распутиным, в категоричной форме потребовал от сибирского странника уехать из Петербурга, дабы не компрометировать Царскую Семью, пригрозив в противном случае анафематствовать «старца».

В-третьих, епископ Гермоген фактически единственный в Святейшем Синоде, если не считать еще «имеющего свое особое мнение» митрополита Антония (Вадковского), выступил категорически против возрождения чина дьяконис для сестер в Марфо-Мариинской обители, обустроенной на личные средства Великой Княгини Елисаветы Федоровны, вдовы дяди Царя Николая II Великого Князя Сергея Александровича, убитого террористом Каляевым.

К сожалению, имя этого преступника и убийцы и поныне носят улицы городов России, есть такая улица и в городе Воронеже.

В-четвертых, епископ Гермоген удостоился горячего одобрения своей политической и созидательной духовной миссионерской деятельности со стороны святого праведного Иоанна Кронштадтского, написавшего ему в письме: «Вы в подвиге; Господь отверзает небо, как архидиакону Стефану, и благословляет вас. Дерзайте, благодарите Подвигоположника».

В бытность свою епископом Саратовским, занимая кафедру правящего архиерея, он изумлял всех потрясающим трудолюбием, аскетизмом, любовью к простому народу. За это время владыкой Гермогеном было построено и освящено свыше пятидесяти храмов, из которых в одном Саратове восемь.

Умножено количество монастырей, скитов, пу́стынек и т. д. Владыка Гермоген был сторонником активной политической позиции Церкви, он приветствовал создания Союзов русского народа (в противовес усиливающейся революционной смуты и шатания распропагандированных народных масс), однако считал, что эти союзы должны быть духовно скреплены в виде православных братств, а не быть лишь политическими организациями как таковые.