Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 2

Новый вершитель судеб огромной страны получил такое наследство, правда, не без своего непосредственного участия в создании будущего рая. «Лес рубят – щепки летят» – вот что было стереотипной отговоркой того времени, или «Лишь бы не было войны».

К 1957 году Хрущев сосредоточил в своих руках всю верховную власть: Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров. Нужны были великие прорывы, чтобы накормить народ и срочно улучшить жилищные условия, т. к. сотни тысяч людей на бывшей оккупированной территории продолжали жить в землянках.

В 1954 году была запущена программа на освоение целинных и залежных земель в Казахстане и Южной Сибири, развернулась массовая пропагандистская и агитационная работа по привлечению молодежи и особенно комсомольцев, тем более что им выдавались паспорта, ну и, конечно, заключенные, как же без них. В 1955 году была обнародована кукурузная программа. Наслушавшись про волшебные урожаи в Америке, Хрущев через верховные партийные и хозяйственные органы провел аграрную реформу «Кукуруза – царица полей», и ее стали насильно внедрять на архангельских и сибирских просторах. Чем это закончилось, знают все. Разворачивались гигантские стройки с призывами ко все тому же комсомолу добровольцами ехать на строительство сибирских гигантов, где зачастую не было даже бараков для жилья.

В 1957 году был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, а в 1961 – первый в мире космический корабль с человеком на борту, что стало самой большой гордостью советского народа на все времена.

В 1956 году Хрущев обнародовал на XX съезде КПСС свой доклад о культе личности Сталина, который вскоре стал известен всей стране, и назвал виновных в массовых репрессиях 30-х годов. В 1957 году он же провозгласил лозунг: «Догнать и перегнать Америку по производству мяса, масла и надоям молока на душу населения за три года». Идея, конечно же, бредовая и не подкрепленная никакими серьезными обоснованиями и доводами, но люди поверили, и все эти меры в какой-то степени дали толчок к активности граждан, появилась уверенность в будущем.

В отделе пропаганды ЦК вспомнили ленинские работы и особенно «Великий почин», который аппарат развил дальше идей самого автора, добавив к ним повышение производительности труда за счет иллюзорных видений и изобретательской мысли всего народа, подкрепив их солидным денежным вознаграждением и другими льготами.

Идея с изобретательством и рационализаторством в основном верная, но запущенная через производственные райкомы, которые были большей частью заполнены представителями партии, верными ей по духу и карьеризму, но, к глубокому сожалению, непрофессионалами, во многом абсолютно некомпетентными, хотя немало было и вполне здравых, принесших действительную пользу стране после многолетнего хождения по кабинетам.

Желая отличиться тем или иным способом и занять место повыше в своем курятнике, многие «новаторы», воспитанные на сталинских «доносах», свои бредовые мысли с псевдообоснованиями, благо, никто особо разбираться не будет, обходя низовые хозяйственные организации, направляли в массовом количестве в парткомы, и те, отменяя решения отделов, заводов и фабрик по рационализации ввиду их полной несостоятельности, обязывали проводить эксперименты или же сразу внедрять в производство. Никакой директор устоять перед верховной силой не мог, да и не желал: в противном случае ему как минимум грозил строгий выговор или снятие с должности. Итак, вместо нужных и полезных дел отделы вынуждены были заниматься алхимией двадцатого века, тратя на заведомо бесперспективные темы значительные средства и время.

На морском флоте страны так же директивно новый почин был принят на вооружение, и при всех пароходствах были созданы отделы, входящие в службу судового хозяйства. Парткомам же было поручено осуществлять особый контроль за ходом всей кампании. В парткоме Сахалинского пароходства было получено одно из таких посланий, описанных выше, правда, и сам автор, скорее всего, ничего не понимал в этом, но весь состав парткома, не желая показаться глупее своих коллег, единогласно проголосовал за внедрение нового метода, правда, пока только в виде эксперимента на нескольких судах. Почти как в симбиозе андерсеновских сказок: «А король-то голый».

А суть предлагаемого метода заключалась в том, что, сжигая уголь в топках котлов пароходов, можно получить сорокапроцентную экономию топлива, т. е., выражаясь на языке кочегаров, вместо одной лопаты угля можно получить почти полторы. Достигался результат за счет того, что уголь нужно было сразу забрасывать как можно дальше к задней стенке топки и по мере его разгорания перемещать к топочной дверце, т. е. ко входу, и только после полного сгорания выгребать, как шлак. В этом рационализатор видел прямую выгоду от дополнительного выделения больших калорий тепла, которые и должны были составить эти самые сорок процентов. Все-таки чувствуется, что он был в сильных неладах с законами термодинамики.

Приказом начальника пароходства по представлению службы судового хозяйства была создана экспериментальная группа судов для исследования и изучения передового метода со своим фондом премирования за конечные результаты и штатом проверяющих. Местная газета «Сахалинский моряк» с подачи парткома рассказала о новаторстве и в дальнейшем постоянно освещала его продвижение на судах пароходства, регулярно информируя читателей о количестве сэкономленного угля на каждом пароходе, приводя конкретные цифры и имена старших механиков-новаторов, идущих во главе технического прогресса.

Нужно добавить, что сумма премий исчислялась от конкретно сэкономленных тонн угля и, учитывая громадную «прожорливость» пароходов, достигала немалых сумм, превышающих должностной оклад капитанов и старших механиков судов-экспериментаторов. Вскоре уже весь флот знал о действующей афере и откровенно завидовал причастным, под любым предлогом пытаясь присоединиться к избранным и отведать заветную чашу творчества. Но попасть в сонм избранных судов было невозможно: приказ начальника пароходства был лишь один, и ни о каких дополнительных судах речи и быть не могло; но, как говорится, голь на выдумки хитра.

Тогда оставался один путь – через кадры плавсостава, и вскоре в отделе кадров установился невиданный доселе негласный конкурс, сродни современному кастингу, на суда-экспериментаторы. Естественно, капитаны и старшие механики стремились туда не из-за пытливого изучения неизвестных свойств угля, а из-за несоизмеримой по сравнению с остальным флотом пароходства заработной платы.

В одном из предыдущих рассказов уже упоминался ветеран Сахалинского пароходства, появившийся на свет еще в девятнадцатом веке, пароход «Бурея». И этот шестидесятилетний ветеран тоже неизвестно каким образом и почему попал в экспериментальную группу по выжиманию дополнительных калорий из угля, или проект под названием «Как из одной лопаты подземного топлива, подаренного природой, получить полторы». Для того, чтобы постоянно шуровать в топках этим методом, т. е. добиваться полного сгорания угля, нужно было иметь здоровенных, выносливых и сноровистых кочегаров, которые неустанно могли выполнять эту очень тяжелую работу в условиях худших, чем в горячем сталеплавильном цехе. Кроме нестерпимого жара и опасности получить ожог в самом неожиданном месте, они были также подвержены профессиональному шахтерскому заболеванию – силикозу легких – от постоянного общения с угольной пылью, которая так и норовит попасть в легочные пути, несмотря на самые примитивные защитные респираторы: других предохранительных устройств в то время не существовало. Отстоять свою четырехчасовую вахту, когда пароход на ходу, да еще в штормовом море, а сверху капитан подгоняет вахтенного механика, а тот, в свою очередь, просит кочегаров дать больше оборотов, а это значит – пару за счет увеличения подачи угля в топки: все это было хуже любой каторги, и пот ручьями струился по всему телу работников преисподней, лица которых лоснились от пота, смешанного с угольной пылью. Чайники с водой опустошались десятками, чтобы хоть как-то восстановить водно-солевой баланс организма и не обезводить его полностью, хотя случаев потери сознания от обезвоживания и перегрева организма тоже хватало. Поэтому для эксперимента на суда контрольной группы переводили с других пароходов лучших кочегаров, способных уцелеть при ужесточившихся условиях их нелегкой трудовой вахты.