Виктор Котомкин - Факты минувшего дня глазами советского инженера

С детства родители приучали нас к труду и ответственности за свои поступки. Поскольку жили мы в своих домах с печным отоплением, без воды и газа, работ по дому и огороду каждому поручалось достаточно. Нужно было принести с колонки воды, летом полить огород, зимой почистить снег вдоль дома, сходить в магазин и выполнить другие задания родителей. В доме кроме радиорепродуктора не было другой техники. Ни телевизора, ни стиральной машины, ни холодильника, так же, как и водопровода с канализацией. Всё это стало появляться позже. А в 50-х годах приходилось обходиться без этих помощников в хозяйстве, что требовало дополнительных затрат от всех членов семьи. За водой ходили на колонку в ста метрах от дома. Туалет был в холодном приделке при входе в дом. Это была маленькая кабинка с деревянным сиденьем, в котором было вырезано отверстие. Такого типа туалеты ещё используются на дачах. Вместо холодильника в зимнее время использовались чулан и подполье (подвал под кухней), в летнее время – погреб. Для него в сарае была вырыта глубокая яма, выложенная кирпичом, которую по весне набивали подтаявшим тяжёлым снегом. Крышку погреба сверху утепляли листвой и другими средствами. В погребе хранились дубовые (или осиновые) кадки с квашеной капустой, солёными помидорами, огурцами, мочёными яблоками, солёными грибами. Всё это заготавливалось с осени и загружалось в погреб на хранение. Заготовкой занималась вся семья, особенно, приготовлением квашеной капусты, которую дружно рубили тяпками в больших деревянных корытах. Осенние яблоки до самой весны хранились в доме, под полом. Мы, как и многие одноклассники брали по яблоку в школу и любили поедать их с помощью пера от перьевой ручки, которыми пользовались класса до восьмого. Пёрышко тыльной стороной ввинчивалось в яблоко, и после его оборота вытаскивался цилиндрик вкусного яблока. Процесс был длительным и вкусным. Яблоко становилось похожим на ёжика наоборот.

Больше всего забот по дому было у мамы. Она работала на Главпочтамте, и каждую субботу после работы устраивала общую уборку в доме. У нас с братом были чёткие обязанности согласно склонностям. После этого она замешивала опару, а с утра в воскресенье мы дружно лепили пироги. Почти всё население Шуи в 50-е годы проживало в частных домах, не оборудованных водопроводом, стирать и, особенно, прополаскивать бельё было сложно. Поэтому, почти все женщины стирали и полоскали бельё в мытилках. Мытилки появились в Шуе в 19 веке при текстильных фабриках. Фабриканты экономили на приобретении специальных мытельных машин и устраивали на реке деревянные домики с большим проёмом в центре. Мытилки строились над рекой на сваях, в десятке метров от берега. С берега к ней вели деревянные мостки. Рабочие в любую погоду таскали с фабрики ткань и промывали её в проточной воде. Эти сооружения применялись только в нашем текстильном крае. При Советской власти мытилки поддерживались в хорошем состоянии и строились новые только для того, чтобы население использовало их для стирки белья. Мелкое бельё мама стирала дома в корыте с использованием специальной стиральной доски, а потом мы вместе с ней ходили на речку, где в мытилке она его прополаскивала в проточной воде и стирала крупное бельё. Особенно удобно в мытилках было стирать половики, которые были длиной 5–6 метров и лежали на полу в каждом доме. Зимой мытилки обогревались печурками. Но, нашим мамам приходилось стирать и полоскать бельё в ледяной воде. Привезти бельё на санках или тележках мамам всегда помогали дети

В конце 50-х годов ситуация в стране стала заметно улучшаться. Благодаря самоотверженному труду наших родителей была не просто восстановлена довоенная промышленность, но и возведено огромное количество новых, самых современных предприятий. Всего лишь через двенадцать лет после окончания войны СССР стал лидером в освоении космоса и в 1957 году запустил первый искусственный спутник. А через четыре года и первого космонавта, Юрия Гагарина. Ощутимы эти изменения были в Шуе и на нашей Полянке. Сначала на перекрёстке Полянки с Ковровской улицей начали мостить дорогу. Человек 5–6 работников сидели в ряд по ширине дороги и специальными деревянными молотками забивали камни в полотно песчаной дороги. Надо сказать, что дороги получались качественными и впоследствии выдерживали движение танковых колонн. В начале 60-х годов на перекрёстке появился котёл для варки асфальта. Это был чёрный бак, метра два в диаметре, установленный над большим костром. В него загружали песок смолу и варили асфальт. Рабочие растаскивали дымящийся асфальт лопатами на дорогу и вручную утрамбовывали. А мы таскали у них смолу и, почему-то, любили её жевать. В это же время ликвидировали усадьбу совхоза и стали засыпать Яму, в основном золошлаковыми отходами котельных. Наша Полянка кардинально преображалась. На месте Сенного базара построили целый квартал трёх и пятиэтажных домов, который назвали Черёмушками. Вместо тихого почти деревенского местечка, где было раздолье и большие возможности для мальчишеских приключений, Полянка стала превращаться в самый заселённый район города. В домах начали появляться стиральные машины и телевизоры. Люди приобретали полированную мебель, ковры, хрустальную посуду. Всё это говорило об их достатке. На улицах становилось больше машин, автобусов, мотоциклов. Как говорил ещё в 1935 году наш вождь, «великий Сталин»: жить стало лучше, жить стало веселее. И это действительно было так.

Многое в детстве было связано со школой и пионерскими лагерями. Учиться я начал в начальной школе № 3, которая была немногим больше детского сада. С нами поначалу было не просто, поскольку с дисциплиной не очень сильно дружили. Первая учительница, замечательная Вера Илларионовна, нашла методы принуждения к порядку. После развлечений на Яме в школу подчас приходили с чумазыми руками. В класс невозможно было пройти мимо дежурных, которые проверяли чистоту рук. По этому поводу меня однажды даже прорисовали в стенгазете. Воздействие было сильное, запомнилось на всю жизнь! Во время уроков воспитательный процесс продолжался. Первую единицу я заработал за «хорошее поведение» на любимом уроке, арифметике. При этом я считался сильным учеником и был прикреплён помощником к отстающему соседскому мальчишке. Мои обязанности заключались в оказании ему помощи при выполнении домашних заданий. Такой подход был обычным в советской школе. Правда, по чистописанию меня так и не смогли вывести на приемлемый уровень. С перьевой ручкой и чернильницей я так и не сумел подружиться. От корявых букв и клякс в тетради избавиться я не сумел. Позже ситуацию несколько скорректировало то, что вместо перьевых ручек в старших классах перешли на шариковые авторучки. Всё-таки, начальную школу, несмотря на некоторую безалаберность, я окончил без троек. После окончания начальной школы № 3 меня перевели в среднюю школу № 18. Я полюбил математику, но не школьную. Контрольные задания я решал быстро, частенько успевал помочь соседям с решением второго варианта. Учитель математики Юрий Васильевич Жданов держал меня в ежовых рукавицах, не жалуя пятёрками за мой бардак в тетрадях. Отличные отметки по математике я стал получать только в институте. Но, как наградой было то, что иногда он мог меня отпустить погулять с середины урока, после решения своего варианта контрольного задания, чтобы я не бездельничал и не помогал соседям. Один из маминых братьев был инженером. Двое других – офицерами. Один из них однажды летом подарил мне логарифмическую линейку и научил считать. Мне понравилось. Когда мы начали знакомиться с этим инструментом в классе, я был на высоте! Пока все мучительно ёрзали движками и ползунками, пытаясь определить правильный результат, я как орехи щёлкал все задачи и начинал бездельничать. Впоследствии, быстрая и точная работа с этим единственным в то время вычислительным инструментом, позволила мне сэкономить много времени при выполнении студенческих, а позже, и инженерных расчётов.