Сергей Степанов-Прошельцев - Нижегородские ангелы и демоны. Известные и неизвестные люди Понизовья

Книга Познанского вызвала шок и яростные нападки литературоведов. Они не могли смириться с тем, что в число уже документально подтвержденных гомосексуалистов, таких, как Оскар Уальд, попадает ещё один великий гений. Увы, мертвые за себя заступиться не могут.

В звании поэта отказано

Мартынова, как правило, называют рифмоплётом. Но стихи его в советское время не цитировались, хотя за всю свою жизнь он написал десятка два стихотворений и поэму. Они действительно не выдерживают никакого сравнения с тем, что вывело на бумаге перо Лермонтова. Но кто может сравниться с гением? А Мартынов, если бы его публиковали, наверное, мог занять место в ряду таких полузабытых стихотворцев первой половины позапрошлого века, как, скажем, Петр Плетнёв или Павел Катенин. Впрочем, Мартынов, похоже, и не видел себя в роли поэта, поскольку ни одно из его творений не является законченным. Но вместе с тем встречаются добротно скроенные строки. Вот как он писал, например, о параде:

Вся амуниция с иголки,

У лошадей надменный вид,

И от хвоста до самой холки

Шерсть одинаково блестит… (Попов О. П. Чего хочет «жалкий человек»: Опыт анализа сочинений Н. С. Мартынова, Русская речь, 2000, №4).

Поэма Мартынова «Герзель-аул» посвящена боевым действиям против чеченцев, в которых автор участвовал лично. В этом сочинении он набрасывает портрет Лермонтова:

Вот офицер прилёг на бурке

С учёной книгою в руках,

А сам мечтает о мазурке,

О Пятигорске, о балах.

Ему всё грезится блондинка,

В неё он по уши влюблён.

Вот он в героях поединка,

И им соперник умерщвлён.

Мечты сменяются мечтами,

Воображенью дан простор,

И путь, усеянный цветами,

Он проскакал во весь опор… (там же).

Писал Мартынов и прозу. Свою повесть «Гауша» о любви русского офицера и девушки-черкешенки не закончил. Её можно расценить как подражание «Герою нашего времени», но неизвестно, когда она создавалась. Не исключено, что ещё до того, как был опубликован роман Лермонтова.

Если же подытожить, то Лермонтов и Мартынов воспринимали войну на Кавказе абсолютно по-разному. Лермонтов рассматривал её как трагедию, а Мартынов был уверен, что непокорные горцы заслуживают истребления.

Не прошло и четыре года…

После окончания юнкерской школы Михаил Юрьевич был направлен в лейб-гвардии Гусарский полк, расквартированный в Царском Селе, а Мартынов стал кавалергардом. Его полк размещался там же. Но если жизнь Лермонтова в эти годы известна едва ли не поминутно, то, чем занимался Мартынов, — тайна за семью печатями. Никто из исследователей даже и не пытался выяснить: убийца на то и убийца, чтобы он заслужил забвение. А самое любопытное между тем заключается в том, что Мартынов и Дантес служили в одном полку и знали друг друга. Вероятнее всего, что и Лермонтов был с ним знаком. Вот уж где мистика, так мистика!

В 1837 году за стихотворение «На смерть поэта», посвященное гибели Александра Пушкина, корнет Лермонтов был переведён в Нижегородский драгунский полк, расквартированный в ста верстах от Тифлиса. Официально не за крамольные стихи, а за то, что находился в столице без разрешения начальства, иными словами, в самоволке. Признать Лермонтова сумасшедшим, как пару месяцев назад Павла Чаадаева, Николай I не решился: расценят, что дело шито белыми нитками. Повесить, как декабристов, – слишком круто: это тоже вызовет взрыв негодования. Лучше всего не торопиться. Пуля какого-нибудь злого горца непременно найдёт поэта.

Но тут вот какой момент. Чтобы попасть на Кавказ в ряды действующей армии, существовала… очередь. По разнарядке отправляли туда ежегодно лишь по нескольку офицеров от каждого полка. Вспомним: так командировали в наше время омоновцев и милиционеров в Чечню. Поэтому слово «ссылка» не употреблялось даже самим Лермонтовым. Он, наоборот, рвался на свидание с горами. Всячески ходатайствовала перед сильными мира сего, чтобы её внука вернули обратно в Россию, только его бабушка, Елизавета Алексеевна.

В том же 1837 году, но позже Лермонтова, отправился на Кавказ и Мартынов. Поближе к сестрам, которые тоже перебрались в Пятигорск. И здесь бывшие однокашники встретились снова. Как будто что-то тянуло их друг к другу.

Надо сказать, что Лермонтов не слишком-то торопился к месту назначения. Добирался до полка почти… 9 месяцев. В апреле 1837 года прибыл в Ставрополь, где сказался тяжело больным и был помещён в военный госпиталь. Потом его отправили «для пользования минеральными водами» в Пятигорск (этому поспособствовал уже упомянутый Павел Петров). Когда попал в расположение своей части, оказалось, что её перевели в другое место. А когда, наконец, отыскал свой полк, выяснилось, что пришёл указ о возвращении поэта в Россию. Бабушка все-таки своего добилась.

Всё это время Лермонтов расслаблялся. Ухаживал за женщинами, много писал, встречался с грузинским поэтом Александром Чавчавадзе, пил кавказское вино, но пару раз всё-таки попадал в экстремальные ситуации. И, как явствовало из семейной переписки Мартыновых, опубликованной в 1891 году в журнале «Русский архив», Лермонтов заявил, что его ограбили по дороге. Пропали письмо, дневник и ассигнации, вложенные в конверт, которые Наталья Мартынова, сестра Николая Соломоновича, наказала передать брату. Лермонтов вернул Мартынову только деньги, хотя знать о них, если не вскрывать пакет, он не мог.

Сестра Натальи Екатерина Соломоновна Ржевская в 1852 году так рассказывала об этой истории Я.К.Гроту: «Лермонтов любил сестру Мартынова, который отговаривал её от брака с ним. Однажды, когда Мартынов был в экспедиции, а Лермонтов сбирался ехать в ту же сторону, m-lle Мартынова поручила ему доставить своему брату письмо и в нём свой дневник; в то же время отец их дал для сына своего письмо, в которое вложил 2 000 рублей серебром, не сказав Лермонтову ни слова о деньгах. Лермонтов, любопытствуя узнать содержание писем, в которых могла быть речь о нем, позволил себе распечатать пакеты и не доставил их: в письме девицы прочел он её отзыв, что она готова бы любить его, если б не предостережение брата, которому она верит. Открыв в письме отца деньги, он не мог не передать их, но самое письмо тоже оставил у себя. Впоследствии старался он уверить семейство, что у него пропал чемодан с этими письмами, но доставление денег изобличило его. Однако в то время дело осталось без последствий» ( Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым», Санкт-Петербург, 1896).

Похоже на правду? Да, похоже. Кроме одного. Сумма, вложенная отцом Мартынова в пакет, по другим версиям составляла всего 300 или же 500 рублей, Причём ассигнациями. Две тысячи рублей серебром в пакет бы не поместились. А Лермонтова действительно ограбили в Тамани. Его задержка в пути следования в полк объяснялась во многом тем, что он не мог даже пошить себе мундир – не было денег.