Виктор Бронштейн - Лабиринты судьбы. Между душой и бизнесом

Весьма примечательный случай рассказал мне с издевательской усмешкой бывший партократ. Произошёл он много лет назад, когда мой собеседник ещё не перековался в чиновника загнивающего, по его прежним понятиям, капитализма. Он искренне потешался, вспоминая, как в святом для него месте, в обкоме партии, разбирался молодой в ту пору и ещё не очень известный писатель Валентин Распутин.

Хотя над чем было потешаться? В ответ на громогласную суровую критику партийных «товарищей» Распутин, к их огромному удивлению, задумчиво и тихо сказал: «Всем вам нужно чаще о смерти думать». Партийная верхушка области во главе с «самим» первым секретарём настолько опешила, что на какой– то момент потеряла дар своей канцелярской речи. Но фраза писателя наверняка запомнилась навсегда каждому «проработчику».

Кто-то из них, думаю, с годами понял житейскую мудрость, высказанную Распутиным, а кто-то, увы, как рассказчик этой «потешной» истории, спившийся впоследствии, ушёл из жизни, так и не став ни на йоту мудрее. Не оставил он людям ни дела, ни строчек, ни добрых памятных поступков, хотя имел немалые возможности. Доходил он в чинах даже до кремлёвских звёзд, работая в Центральном комитете Коммунистической партии Советского Союза.

В отличие от хорошего, пусть даже не самого великого, писателя или поэта, он всегда делал и говорил то, что нужно, что диктовал алгоритм бездушной партийной этики, то, что говорили и делали тысячи его безликих собратьев. Среди них было немало и весьма неглупых людей, но партийную дисциплину с её постоянным «одобрямс» и единодушным голосованием они выбрали сами вместо проявления яркой индивидуальности, которая выделяет каждого из серой массы. Думаю, что выражение «После меня хоть потоп» можно было бы начертать на знамени всех временщиков. Они не впитали ни многовековой культуры, ни религии и, естественно, не передали внукам и правнукам свидетельство своей жизни и эпохи, воплощённое в ярком слове или в начатом деле. Вся эта одноцветность, уходя из жизни, как бы сокращается бесследным вычёркиванием, наподобие арифметической дроби, где в числителе и знаменателе одно и то же. Какие при этом должности и звания были по жизни, не играет роли. Нужно было, как говорил им когда-то молодой Валентин Распутин, почаще думать о смерти, а значит, и о смысле жизни. С годами стало ясно, что смерть не так далеко, как казалось когда-то моему партийному собеседнику.

Реальный рецепт продления жизни и после завершения земного пути – это оставленное наследникам Дело, свои авторские книги или хотя бы самостоятельно изданные – с любимыми произведениями, созвучными собственной душе, на это же работают и коллекции, в которых выражена индивидуальность собирателя.

Мою жизнь «наследстводержателя» делало намного спокойней то обстоятельство, что старшего сына, выросшего с другой матерью, нежели младшие дети, груз богатства не сломит, не вгонит в безделье и депрессию. Вот уже четыре года как он идёт своим путём, захваченный интереснейшей работой, общением со специалистами высочайшего, по российским меркам, уровня как на обслуживаемых предприятиях, так и внутри их международной консалтинговой компании.

Работая у нас и даже активно занимаясь импортом, шансов на общение с профессионалами высочайшего международного уровня пока немного.

Большой простор для международной деятельности может открыть наш музей-галерея сибирского искусства. Главное, чтоб у наследников был неослабевающий интерес к постоянному развитию и себя, и Дела.

Я за свой уже немалый век привык ко всем российским кризисам и неразберихам. Хотя некоторые общегосударственные потрясения, когда валютные долги за ночь умножались в разы, бывали и смертельно опасны, причём не только для бизнеса, но и для самих предпринимателей, не исключая и меня. Но весной 2014 года ситуация была особая. События на Украине, будь они неладны, совпали с моментом, когда мой очень основательный и неторопливый старший сын Станислав должен принять судьбоносное для него и для моей фирмы решение о его переходе ко мне в качестве заместителя директора, а со временем, вероятно, и директора. Но, оставаясь в своей фирме, Станислав полностью защищён от российской неразберихи и катаклизмов. И в этом, что ни говори, огромный плюс для его будущей семьи. В любое время он может перебраться куда-нибудь за моря и океаны, например в Австралию, и спокойно заниматься там достаточно творческой консалтинговой работой и воспитывать детей в более безопасных, чем у нас, условиях.

Но! Какова при этом будет судьба моего детища – иркутской компании «СибАтом», созданной в одиночку с самого нуля около 25 лет назад – и более полутора тысяч рабочих мест? А главное – судьба конкретных людей, ставших за годы работы дорогими и по-христиански любимыми.

Кроме того, к делу, которое я создал, могут со временем подключиться и развивать его младшие дети, а когда-нибудь и внуки, и правнуки.

Производство хлеба, пива, тортов, полуфабрикатов, молочных продуктов, а также супермаркеты и особенно винный бизнес, постепенно приобретающий международные масштабы, – темы вечные. Да и финансовых потерь будет куда как меньше при участии сына в контроле и экономическом анализе с его фундаментальным образованием по специальности «Математика в экономике». Эффект от его усилий должен во много раз превысить его немалый заработок наёмного работника в консалтинге.

И всё же непростой ожидает меня разговор с «ребёнком», который получил прекрасное образование за границей да плюс четыре года серьёзных тренингов и напряжённой работы с флагманами российской экономики.

Встретились мы с ним тихим вечером на даче в кухне у пыхтящего самовара и проговорили всю ночь. Вот «сухой остаток» наших размышлений по текущему моменту, замешанному на украинской теме.

Любит русский человек порассуждать обо всём вообще, а о политике особенно. Большинству стран, помешанных на футболе, хоккее, баскетболе и т. д., далеко до нас в этом плане. Правда, при наших технологичных выборах и хроническом тоталитаризме с царских и ленинских времён повлиять на ситуацию в стране на порядок сложнее, чем во всех странах, которые принято называть цивилизованными, и в Европе, и в Америке.

Можно, да и нужно за многое критиковать Америку, но выборы там проходят неформально. Выборщиков население выдвигает из наиболее активных и отражающих их точку зрения коллег и соседей. У нас главные «выборщики» – пенсионеры и другие слои общества, легко программируемые подарками, деньгами, пропагандой, по социальной беспринципности близки к маргиналам. Глядя правде в глаза, уже давным-давно можно констатировать, что выборы у нас – это мегафарс на всех уровнях. Сражаются не кандидаты, а деньги и близость к власти со всеми её неисчерпаемыми медиаресурсами. Классический пример этого фарса был продемонстрирован ещё в 1996 году, когда рейтинг уже больного Б. Н. Ельцина с нескольких процентов взметнули до победных 53,82 %. Задействованы были все рычаги оболванивания народа, вплоть до шансона и попсы, киркоровых и расторгуевых, и ставшая обыденной подтасовка результатов. «Благо», весь административный ресурс был и остаётся повсеместно в одних руках.