Бенджамин Дэниелс - Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах

– Нет-нет, вам нужно залезть на кровать! – завопил я, а затем повторил медленно и громко: – На кровать.

Я снова задернул штору и, выждав из вежливости несколько секунд, вернулся к пациентке. На этот раз Ольга забралась на кушетку: она стояла на четвереньках, все так же выставив ягодицы вверх. Даже с помощью активной жестикуляции и громких членораздельных объяснений я не смог заставить Ольгу принять позу, в которой ее можно было бы осмотреть. Движением руки я попросил ее слезть с кушетки и сам лег в нужной позе:

– Вот так, видите?

Я лежал на кушетке, свернувшись клубочком, в то время как полуобнаженная пациентка с озадаченным видом стояла рядом. Как хорошо, что в тот момент администратору не вздумалось занести мне чашечку чая!

В конце концов пациентку удалось осмотреть, однако ничего необычного я не обнаружил. По-хорошему, следовало провести исследование прямой кишки, но Ольге и без того довелось многое пережить, да и мне казалось нечестным засовывать палец в задний проход человеку, неспособному понять, что с ним делают. Я назначил ей прием на другой день в присутствии переводчика, но она так и не пришла – видимо, потеряла веру в меня.

Был в моей практике еще один непростой ректальный осмотр – в ту пору, когда я работал в отделении неотложной помощи. Пожилую женщину по имени Этель привел ее муж, Лайонел; пациентку беспокоили боли в животе и кровотечение из заднего прохода. Кроме того, она страдала старческим слабоумием и почти ничего не слышала. Лайонел же некогда работал викарием, а теперь все время проводил дома, ухаживая за женой.

Выслушав Лайонела и ощупав живот Этель, я понял, что без ректального осмотра не обойтись. Важно было удостовериться, что симптомы не вызваны закупоркой прямой кишки.

– Мне необходимо осмотреть вашу прямую кишку, Этель.

– Что, милок? Я тебя не слышу.

– Мне нужно поместить свой палец в ваш задний проход, Этель, – сказал я несколько громче и прямо в то ухо, которое хоть что-то слышало.

– Что он говорит? Не пойму.

– Сейчас я засуну свой палец вам в попу!

На этот раз я заорал во всю глотку. От остальных людей нас отделяла лишь тонкая шторка, которая, как вы можете догадаться, не способствовала звукоизоляции. Теперь все присутствовавшие в отделении неотложной помощи были в курсе грядущего ректального осмотра – все, кроме самой Этель. Она была совершенно дезориентирована и не могла понять, что и зачем я делаю. Несмотря на мои попытки ее успокоить, она волновалась все сильнее. Я надел резиновые перчатки, повернул пациентку в наиболее удобное положение и аккуратно ввел указательный палец правой руки в анус. Внезапно Этель закричала:

– Ой, Лайонел! Перестань, Лайонел! Ты же знаешь, что я так не люблю. Если тебе так хочется, то давай хотя бы спереди.

Бедняга Лайонел в тот момент стоял снаружи – на виду у всех пациентов и врачебного персонала, старавшихся сдержать смешки. Сгорая от стыда, он вернулся к нам за шторку.

Джулия молода, привлекательна и очень красноречива.

– Вы должны отправить моего парня Энди в психушку. Он совсем съехал с катушек, а вчера разбил мой мопед без всякой причины.

Такого я не ожидал.

– Что ж, ваш парень поступил некрасиво, но мы не можем из-за этого отправить его в психушку.

– Но он свихнулся! Это был не просто какой-то там мопед. Его мне подарили на день рождения, на двадцать один год! Я на нем повсюду ездила. Он был мне невероятно дорог! И Энди прекрасно это знал!

Я хотел заметить, что в Законе об оказании психиатрической помощи нет подпункта, позволяющего направлять людей на принудительное лечение, в случае если разбитый ими мопед окажется чьим-то горячо любимым подарком на день рождения. Однако я решил воздержаться и вместо этого объяснил, что для принудительного психиатрического лечения у человека должны быть диагностированы психические нарушения, а также должно быть установлено, что он представляет угрозу для себя или окружающих.

– Он представляет угрозу для меня. Он меня бьет!

После этих слов Джулия задрала футболку и продемонстрировала впечатляющее количество синяков на своем торсе.

– Почему вы от него не уйдете? В нашем районе работает группа поддержки жертв домашнего насилия. Я мог бы…

Джулия меня перебила.

– Я ему нужна. Он говорит, что покончит с собой, если я его брошу. Я не смогу жить с таким грузом на душе. Ему необходима помощь, а вы советуете мне уйти от него. В детстве его с матерью бил отец. У него чокнутая семейка. Никого, кроме меня, у него нет.

Я не знал, что ответить.

Со стороны все казалось проще простого. Бросить, убежать, начать все заново. Джулии приходилось нелегко. Но она могла бы начать новую жизнь. На деле же не все так просто, раз тысячи женщин, подобных Джулии, не убегают и не начинают новую жизнь.

Мне было не дано понять все тонкости ее сложных отношений с бойфрендом, но одно я знал наверняка. Когда она сказала, что у Энди больше никого нет, в действительности она имела в виду, что это у нее больше никого нет. Джулия была одинока, и, какие бы страдания ни причинял ей Энди, она считала, будто это все, что у нее есть.

Я почувствовал себя виноватым. Сперва я не воспринял слова Джулии всерьез. Мне казалось, она хочет, чтобы мы направили ее парня на принудительное лечение просто из-за того, что они повздорили. Теперь же стало очевидно, что все гораздо сложнее. В глубине души Джулия понимала, что я не отправлю Энди в психушку, но она нуждалась в помощи и почему-то решила, что я смогу ей помочь. В университете нам рассказывали о важной роли антимитохондриальных антител в формировании первичного билиарного цирроза и о передаче нервных импульсов по парасимпатическому нерву к слюнным железам. Это мало помогло подготовиться к встрече с доведенной до отчаяния женщиной, которую ежедневно избивает человек, предположительно любящий ее. Хотя у меня отсутствовала необходимая подготовка, в тот момент Джулия могла рассчитывать только на меня и я должен был предложить ей наилучшее решение.

– Если вы бросите его и он причинит себе вред, в этом не будет вашей вины.

– И это лучшее, что вы можете предложить? Ему нужна помощь!

Энди был прикреплен к другому терапевтическому кабинету, и я никогда с ним не встречался. Мне сложно было судить о том, что ему нужно. Однако, сталкиваясь с запутанными психологическими проблемами, с которыми не удается справиться при помощи таблеток, мы обычно предлагаем психотерапию.

– Возможно, Энди пойдет на пользу психотерапия?

Джулия взглянула на меня с надеждой, но пришлось объяснить, что в нашем городе двухлетняя очередь на прием к психотерапевту.

– Да уж, это нам очень поможет, вот спасибо.