Филиппов Филиппов - Не померкнет никогда: повести и рассказы

Проезжая по улицам, танкисты действительно увидели работающую парикмахерскую и остановились, решив побриться.

В засаленных, грязных ватниках они вошли в парикмахерскую, разделись. Миловидная девушка усадила Дмитрия на стул, повязала на шею белоснежную салфетку, очень странно выглядевшую на видавшем виды черном, лоснящемся от потертостей комбинезоне, и, ловко намылив лицо, принялась за работу. Но добрить она его не успела — в зал вбежал Бедный:

— Командир, срочно к комбригу! Немцы прорвались!..

Лавриненко встал, быстро вытер салфеткой мыло с лица, виновато улыбнулся опешившей парикмахерше и, уже на бегу сказав: «Спасибо, милая!», — выскочил на улицу.

Около тридцатьчетверки стоял сильно взволнованный пожилой военный с ромбом в петлице, как выяснилось позже, начальник Серпуховского гарнизона, комбриг Фирсов.

— Вы командир танка? — спросил он.

— Так точно, товарищ комбриг.

— Выручай, сынок. С Малоярославца прорвалась немецкая колонна. Оборону организовали, а вот танков ни одного. Помоги, дело срочное.

Дмитрий посмотрел в ту сторону, куда показал комбриг, по привычке прислушался. Как будто все было спокойно. «Но комбриг волнуется, значит, дело дрянь», — отметил про себя Лавриненко.

— Поторопитесь, сынки, — снова попросил комбриг.

В следующий миг Лавриненко был уже на броне танка, крикнул в открытый люк: «Заводи!», — и тридцатьчетверка, стрельнув облаком дыма, помчалась по улицам Серпухова.

Засаду устроили у моста через реку Протву, в небольшом лесочке, у села Высокиничи. Едва успели заглушить двигатель, как из леса показалась немецкая колонна. Впереди мотоциклы с пулеметами на колясках, в середине — с противотанковой пушкой на прицепе штабной автобус, битком набитый офицерами, а дальше машины с пехотой, кухня.

Когда вся колонна вышла из лесу, мотоциклисты приостановились, пошарили в бинокли по окрестностям, о чем–то посовещались, указывая в сторону города, и, не найдя ничего подозрительного, двинулись дальше.

— Ты гляди, как нахально прут, — присвистнул Борзых, — будто к теще на блины. Но, как правильно говорили наши предки, незваный гость хуже татарина.

— Экипаж, к бою! — прервал его Лавриненко. — По колонне, осколочным — огонь! Еще осколочным — огонь! А теперь вперед, покажем фашистам, как по нашей земле ходить!

Не успели немцы понять, что произошло, как уже горели несколько мотоциклов и машина в конце колонны. Среди немцев началась паника.

Тридцатьчетверка выскочила на дорогу и помчалась по середине шоссе, посылая в гущу фашистской техники снаряд за снарядом, тараня и сбрасывая в кюветы все, что попадалось на пути. Словно тараканы разбегались в стороны вражеские солдаты.

— Смотрите, братцы, как фрицы тикают! — виртуозно работая рычагами, кричал Бедный. — На танке не догнать!

Пока экипаж тридцатьчетверки «наводил порядок» в колонне врага, подошел заградительный отряд из Серпухова. Пехотинцы довершили то, что начали танкисты. Ни одному захватчику в этом бою не удалось уйти от возмездия. Группа фашистов была захвачена в плен.

Как только отгремел бой, те, кто оставался в городе, увидели быстро приближающуюся к Серпухову странную колонну: впереди танк, затем наши солдаты на немецких мотоциклах, за ними — фашистский штабной автобус. Так и въехала в Серпухов эта кавалькада трофейной техники.

Военный комендант города, тот самый комбриг, крепко обнял Дмитрия:

— Видел–видел, лихо вы их, немцев–то. Отцовское вам спасибо, сынки, от всех нас, от города. Буду просить командование, чтобы всех к награде представили. Вы, надеюсь, не станете возражать?

— Спасибо, товарищ комбриг. Начальству мы не возражаем, — подмигнув экипажу, в тон комбригу, улыбаясь, ответил Лавриненко.

Кругом засмеялись. А Дмитрий, чуть помедлив, уже серьезно добавил:

— Только ведь мы не для наград. Мы за Родину…

Фирсов пристально посмотрел в глаза Дмитрию.

— Вот именно, за Родину. И потому вот им, — он указал на пленных, — никогда не победить нас. Никогда, как бы трудно нам ни было. — Комбриг еще раз крепко пожал руки всему экипажу.

— Разрешите следовать в свою часть? — спросил Дмитрий.

Фирсов улыбнулся:

— Разрешаю, только добрейтесь сначала…

Комбриг отдал танкистам их трофей — немецкий штабной автобус. Когда экипаж добрался до бригады и бойцы стали тщательно осматривать салон автобуса, в одном из металлических ящиков под сиденьем нашли объемистый саквояж. В нем оказались важные документы. В срочном порядке они были переправлены в Москву.

В последних числах октября Катуков получил приказ штаба фронта влиться в 16‑ю армию К. К. Рокоссовского, выйти в район станции Чисмена и приступить к организации обороны. Вместе с катуковцами врага здесь сдерживали 316‑я дивизия генерала И. В. Панфилова и кавалерийская группа генерала Л. М. Доватора.

Снова, как и под Орлом, пехота начала оборудовать ложный передний край, в полный профиль рыла окопы, танкисты искали или специально сооружали места для засад на наиболее опасных танковых направлениях. И все это делалось под постоянным холодным проливным дождем, которому, казалось, не будет конца. Все время велась активная боевая разведка сил противника. Разведчики постоянно следили за передвижением вражеской техники, находили удобные тропы для прохода танков, и тогда тридцатьчетверки с десантом пехоты в сопровождении конников совершали глубокие многокилометровые рейды в глубь обороны немцев, громили фашистские гарнизоны, захватывали пленных, штабные документы, выявляли места скопления неприятельских войск, помогали местным партизанским отрядам в проведении диверсионных операций, а заодно доставляли на оккупированную территорию газеты, сводки Совинформбюро.

И хотя гитлеровская пропаганда на всех перекрестках трубила о готовящемся скором параде войск вермахта на главной площади «русской столицы», армия фюрера топталась здесь, на второй сотне километров от Москвы. Обещание Гитлера до зимних холодов расправиться с Россией осталось пустым звуком.

Седьмого ноября в бригаду пришла ошеломляющая новость — в Москве, на станции метро Маяковская, вчера вечером проведено торжественное заседание, посвященное 24‑й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, а сегодня на Красной площади состоялся традиционный военный парад, который принимал прославленный полководец С. М. Буденный. Войска, участвовавшие в параде, прямо от Мавзолея уходили на фронт.

Все подробности этих важных московских событий привез в Чисмену редактор боевого листка Аркадий Ростков. Он был в этот день в столице, ездил туда на политотдельской полуторке в редакцию газеты «Правда» за свежими, праздничными номерами газеты. «Правду» тут же развезли по подразделениям. Бойцы ликовали, узнав, что Москва отмечала юбилей Октября, по нескольку раз вслух перечитывали многие места, подолгу рассматривали фотографии торжественного заседания, оживленно обсуждали радостную весть.