Филиппов Филиппов - Не померкнет никогда: повести и рассказы

Несколько хороших гнедых в батальоне было, и вскоре вместительная посудина волоком была доставлена на берег реки и замаскирована в зарослях ивняка.

До поздней ночи солдаты стучали что–то в днище судна, забивая какие–то чопы, клинья, набивая заплаты на места, где щели были большими, наиболее опытные бойцы мастерили весла, руль, сиденья для гребцов. Но едва успели они все это приладить к баркасу, как с группой автоматчиков подошел комбат:

— Хороший крейсер ты себе раздобыл, — пошутил Комогоров, обращаясь к Семену. — Тут, пожалуй, целая дивизия влезет. Так что задача у тебя, Сердюков, будет одна — пехоту на ту сторону переправлять. Да смотрите ж, первым рейсом потише гребите, чтоб на том берегу немцев не спугнуть…

К полуночи «крейсер» был готов, и уставшие солдаты сели в него кто поужинать, а кто и вздремнуть до особого распоряжения. Подошла еще одна группа автоматчиков и расположилась тут же, рядом. Кто–то из них обошел баркас кругом, общупал его, обстучал кулаком и, ни слова не говоря, ушел.

На какое–то время над чудным, как писал Гоголь, Днепром, над всем этим живописным лесом вдоль его берегов повисла спокойная тишина. Слышен был лишь шелест листьев, трепещущих на прохладном ветерке, да скрип песка под подошвами снующих туда–сюда чем–то озабоченных офицеров.

Все ждали приказа.

Вдруг в небо взвились ракеты условного сигнала. Саперы Сердюкова, словно и не было у них многокилометрового перехода к Днепру и тяжелой суетной работы по подготовке к переправе, вместе с автоматчиками как ни в чем не бывало подскочили на ноги, тихо столкнули тяжелый баркас с отмели, быстро запрыгнули в него, и судно двинулось в сторону противоположного берега. Рядом сползло на воду еще несколько плотов и лодок, и все это через несколько секунд утонуло в кромешной тьме осенней ночи.

Но не успел баркас проплыть и нескольких десятков метров, как кто–то из автоматчиков тихо сказал: «Полундра, братцы, вместо «крейсера» нам подлодку подсунули. Ко дну идем…»

Сердюков сидел на корме и сначала не понял этой шутки, но вдруг и сам через голенища сапог почувствовал, что по ногам быстро поднимается холод. Он тут же опустил в баркас руку, и она чуть не до локтя ушла в воду.

Только теперь выяснилось, что баркас оказался не «десантным судном», как с гордостью назвали свою находку саперы, а старой, рассохшейся, дырявой калошей.

У Семена на лбу выступил холодный пот. Мелькнула отчаянная мысль: «Не доплывем. Ведь у десанта автоматы с запасом дисков, шансовый инструмент, скатки, каски…. Все это потянет ко дну, как только люди окажутся в воде…» Но тут сержанта вдруг осенила идея, и он, чуть не вскрикнув от радости, шепотом приказал: «Касками… вычерпывать воду… касками… Разделитесь поровну по бортам… Только хлюпайте потише…»

Несколько автоматчиков принялись вычерпывать быстро поднимающуюся воду касками, пошли в ход и котелки, да тут и Сердюков сам нащупал на корме под сиденьем большое помятое ведро, которое, видно, использовалось для просмолки лодок. Дело сразу пошло быстрее, и вода в баркасе стала убывать.

Первые лодки десанта, в числе которых был и баркас Сердюкова, прошли уже, наверно, больше половины ширины Днепра, которая в этом месте достигала, как показалось Семену, километра, как вдруг с неприятельского берега взвилось вверх несколько осветительных ракет. И тут же вслед за ними над тихой гладью реки рассыпался целый веер огней. Буквально в тот же миг с нашего берега по фашистам ударили тяжелая артиллерия и минометы, а еще через секунду засверкал огнями больших и малых вспышек весь неприятельский берег. Небо со всех сторон прошили светящиеся строчки трассирующих снарядов.

Вода в Днепре закипела от попадания в нее града пуль, снарядов и осколков. Теперь уже целые снопы ракет беспрерывно взмывали с неприятельского берега, и на Днепре стало светлее, чем днем.

К своему удивлению Сердюков увидел, что от нашего берега вместе с его баркасом шла на врага целая флотилия всевозможных лодок, плотов, катеров и еще каких–то мелких и больших посудин, а от берега продолжали отплывать все новые и новые плоты с пушками и лодки с десантом солдат. Наша артиллерия обрушила на позиции немцев ураганный огонь, все плотнее и плотнее сосредоточивая его на наиболее укрепленных участках вражеской обороны. Но, несмотря на это, оттуда не прекращался сильный ответный огонь.

Чуть впереди, недалеко от баркаса Сердюкова, от прямого попадания снарядов в щепки разнесло два плота и лодку. Обломки их плыли вниз по течению, а среди них барахтались люди. Автоматчикам из десанта удалось выловить нескольких бойцов, еще кто–то из солдат, ухватившись за борта баркаса, плыли рядом. Но большинство из тех, кто был на расстрелянных плотах, так и не появились над водой.

Над Днепром висел все нарастающий гул орудийной канонады. Кто–то из вражеских артиллеристов, видно, пристреливался уже и к баркасу Сердюкова. Немецкие снаряды, вздымая желтые в свете ракет столбы днепровской воды, подбирались все ближе и ближе к суденышку, которое на расходящихся от взрывов волнах раскачивалось, как во время сильного шторма, обдавая бойцов лавиной воды. Среди десантников в баркасе появились уже и раненые. И теперь, чтобы быстрее дотянуть до берега, все принялись с удвоенной быстротой откачивать воду из беспрерывно заливаемого ею баркаса.

Команд Семена в этом гуле не было слышно, но десять бойцов его отделения, сидевших на веслах, инстинктивно вжав голову в плечи, что есть силы гребли к неприятельскому берегу. Один из очередных близких разрывов вражеского снаряда чуть не перевернул баркас, но Сердюков, сидевший у руля, чтобы уйти из–под прицельного обстрела, успел чуть развернуть лодку по течению, выбирая получше место для причаливания.

Однако десантники почему–то это движение рулевого приняли за молчаливый приказ покинуть баркас. И, хотя до берега было еще метров десять, несколько автоматчиков, одновременно навалившись на один борт, чуть не зачерпнув им воды, вывалились в реку. Командир десанта, бравый молодой грузин, тут же что–то зычно крикнул оставшимся в лодке солдатам, и они стали по одному выходить на нос баркаса и прыгать в воду.

Сердюков крикнул было, чтобы раненые, которым надо возвращаться назад, собрались на корме, но через несколько секунд в баркасе уже не осталось ни одного солдата. Никто из раненых десантников не пожелал вернуться, тем более что глубина в этом месте позволяла рослым бойцам самостоятельно добраться до берега.

В нескольких метрах от песчаной отмели баркас удалось развернуть и направить на обратный курс. Удаляясь от берега, Семен наблюдал, как, подняв над головой автоматы, солдаты десанта, словно сказочные богатыри, один за другим шли к берегу, на ходу открывая огонь по врагу. Но не всем им суждено было пройти эти несколько метров до суши. Одни исчезали в воде и больше не появлялись на поверхности, другим же все–таки каким–то чудом удавалось добраться до песчаной полоски крутого днепровского берега, однако и там многих из них настигали неприятельские пули. Но некоторые наши бойцы все же прорывались к фашистским укреплениям, и кое-где на берегу начинались жестокие рукопашные схватки. Глядя на все это, Семен и сам закипал от злости, хотелось спрыгнуть в воду и броситься в это жуткое месиво рукопашной бойни, чтобы помочь своим ребятам отомстить за только что погибших в Днепре солдат. В какой–то момент Сердюков хотел было даже развернуть баркас и высадиться на берег, чтобы помочь десантникам, вступившим в неравную схватку с фрицами. Ведь у него десять самых сильных и крепких солдат из взвода. Но словно колокол гудел в его мозгу басовитый голос их комбата Комогорова: «У тебя, Сердюков, задача одна — возить пехоту на ту сторону». А это значит — ему надо было, несмотря ни на что, немедленно возвращаться назад за следующей группой десантников, чтобы уже они смогли быстрее помочь тем, кто сейчас в яростной схватке бился с врагом. Тем более что тут же на песок волна за волной сходили все новые и новые группы автоматчиков, кто–то из них уже пошел на выручку бойцам из его десанта. По врагу открыли теперь огонь и наши пушки, пулеметы и минометы, установленные на плывущих к берегу плотах.